Стая - Сергеева Оксана (2014)

— Забыла. У меня еще компот есть. Яблочный. Будешь?

— Таня, сядь. — Переключая каналы, остановился на новостях. — Я сам налью. — Понимал

прекрасно, сколько у сестры забот и как она уставала. Пусть хотя бы поест спокойно, не вскакивая

без конца, и не на ходу, как это у нее последнее время обычно бывало.

Денис налил себе стакан компота. Даже не спрашивая, по привычке сунулся в холодильник, где

нашел трехлитровую банку с розовой жидкостью. Хотел поинтересоваться у сестры, как жизнь, как

она чувствует себя в статусе мамы, но замер. Заслушался кровавыми подробностями об очередных

зачистках в горячих точках.

— Ой, переключи, — скривилась Таня. — Я не могу такое смотреть. — Действительно не могла. Но

не потому что была равнодушна к происходящим событиям. Совсем наоборот. Слишком остро все

это отзывалось в ее душе. Особенно сейчас, когда ее эмоциональный фон был заметно повышен.

Денис переключил не сразу, послушал еще несколько секунд.

— Бардак. Эта война не кончится никогда, она и не кончалась. Как взрывали, так и взрывают. Как

похищали, так и похищают. Отчитываются в новостях, что кого-то спасли. А скольких не смогли… о

десятке с перерезанными глотками молчат.

Таня передернула плечами.

— Ужас. Так страшно. Я как-то наткнулась на передачу, в которой рассказывали о солдатах, взятых в

плен чеченскими боевиками...

— Я бы застрелился.

— Что?

— Я бы застрелился, — повторил Денис твердо. — Чтобы в плен не попасть. Ни за что. Я бы сразу

сам себе пулю в голову пустил.

Жутко стало от его слов, и Таня подавила в себе дрожащий вдох.

ГЛАВА 36

В окно дышала зима. Настоящая, декабрьская. Стылая. Уверенная. Со скулящими метелями и

хрустким снегом.

Люди привыкли уповать на весну, возлагать на нее большие надежды. Весной мечтают о любви, ждут расцвета отношений, перемен в личной жизни. И просто — перемен.

Таня всегда мечтала в декабре. Надеялась, верила. Загадывала желания. В каждом новом дне видела

предвестники чего-то большого и значимого.

В прошлом декабре загадала Настю. А в этом не знала, чего пожелать. Не потому, что все было.

Скорее, оттого что не могла решить, с чего начать: чем заполнить образовавшуюся внутри пустоту.

И хотя жизнь ее сейчас наполнена новыми чувствами и эмоциями, чего-то все равно недоставало.

Понятно — чего. Давно уже понятно… а потому как-то еще более безрадостно.

Хотя старалась не впадать в депрессию и даже пыталась создать себе праздничное настроение, загодя украсив квартиру цветной мишурой и новогодними гирляндами. И елка мерзла на балконе, дожидаясь своего часа. Который день просила Бориса установить ее в подставку, но все бестолку —

то некогда ему, то устал. А кто не устает? Разве Таня не уставала?— еще как уставала. Неужели и по

этому поводу придется Дениса беспокоить? Уже неудобно постоянно отрывать его от дел по всяким

мелочам.

Таня тихонько вздохнула. Маленькая Настя тоже. Получилось вот так, в унисон. Вызвало улыбку, и

по телу горячей волной прошлась нежность. Чувство, которое вызывало даже физическую реакцию: теплоту в руках и жжение в глазах, от слез умиления и радости.

Сокровище. Ее маленькое счастье. Нет, не маленькое, огромное счастье.

Нагнувшись над кроваткой, коснулась губами детской щечки, почти невесомо, чтобы не разбудить.

Не смогла удержаться. Да и не сдерживала себя никогда. Всегда целовала, касалась, любила держать

Настю на руках. Не могла понять твердых убеждений, что нельзя приучать ребенка к рукам. А как не

приучать? Сейчас физический контакт — единственный способ дать малышке понять, что она горячо

любима. Хотя бы мамой. А папа…

Папа, то есть, Борис, разочаровывал все больше. Редко брал Настю на руки и совсем не хотел