— Вниз больше можешь не ходить, его там нет.

Подняла на мать испуганные глаза, не в силах озвучить свою мысль. Наталья готовила завтрак. Руки

ее утихли, когда она уловила выражение лица дочери.

— Господи… Да в больнице он, увезли его. Сегодня утром.

— Слава Богу, — Юля выдохнула. — Отец где? Тоже уехал? — спросила с большой на это

надеждой.

— Не знаю. Он всю ночь провел у себя в кабинете.

— А что, бессонница напала? Ну надо же… — не скрывала едкого сарказма.

— Юля…

— Не нужно мне ничего говорить!

Наталья шумно вздохнула, сжала губы, налила кофе, поставила перед дочерью кружку и тарелку с

омлетом.

— Поешь.

На кухню зашел отец и будто заполнил собой все пространство. Сегодня рядом с ним было особенно

мало места. Душно.

— Аппетит пропал, мама, — Юля тут же поднялась.

— Сядь за стол, — строго сказал он.

— Не сяду, сказала же, аппетит пропал.

— Хорошо, поговорим вечером.

Посмотрела на отца с легкой усмешкой, но потом ее глаза холодно блеснули.

— Все что ты хотел услышать, я тебе сказала вчера. Больше мне сказать нечего. А вечером мне

некогда. Во второй половине дня у меня две консультации. Потом бассейн — два часа. Потом я

поеду к подруге, — чеканила она. — Ты считаешь, что ты прав. Я тоже считаю себя правой. А

знаешь, почему? — выдержала паузу. — Потому что я не одна из твоих архаровцев, я даже не

Шаурин. Я — твоя дочь. Счастливо оставаться! — Обернулась на пороге. — Мамочка, можно я

останусь ночевать у Кати? Завтра же выходной. А то здесь мне дышать тяжело.

Дышать дома и правда становилось все тяжелее. Теперь здесь пахло кровью.

Нескоро из памяти сотрутся воспоминания об этой ночи. Нескоро забудутся собственные слезы, стоны Дениса, полные боли, его кровь на ее руках.

Как только сумела это пережить… Кажется, за несколько часов лет на десять повзрослела.

— Можно. Только позвони мне обязательно.

— Конечно, позвоню. Не переживай. Кстати, мама, пока меня не будет, прикажи мне в дверь замок

врезать. Не хочу, чтобы ко мне в комнату входили посторонние.

Монахов бросил на жену раздраженный взгляд.

Она скептически приподняла бровь:

— А на что ты рассчитывал, когда устраивал дома показательную казнь? Этого тебе даже я не

прощу. За что боролись, на то и напоролись.

— Что за Катя?

— Катя Маркелова. Что тебе Юля вчера сказала?

— То, что мне нужно было от нее услышать.

— То, что ты хотел или то, что нужно?

— Я же сказал: то, что нужно.

— И что дальше?

— Всему свое время.

***

— Здорово, — Лёня осторожно, а потому немного неуклюже, вошел в плату. Переступил с ноги на

ногу, зашуршал пакетом.

— И тебе не хворать, — Денис приподнялся на кровати. Тронул тугую повязку на груди, вздохнул

тяжело. — Вуич, у меня еды полный холодильник, заканчивай с этой гуманитарной помощью. Я тут

не собираюсь полгода жить. Максимум еще неделю.

Вот бы еще ушибы внутренних органов так же быстро зажили, как лицо. Лицо-то не сильно

повредили, через неделю остались только небольшие ссадины. Но Семеныч обещал за две недели

поставить Дениса на ноги, а для полного выздоровления, даже с его осложнениями, месяца хватит.

Тем более ухаживали за ним с особым пристрастием. Ну, да… С таким же, как и наказывали.

— А как же витамины? — Лёня достал яблоко и кинул Денису. Тот поймал его одной рукой. —

Молодец, реакция есть. На поправку идешь, я смотрю, весь на позитиве.

— Еще бы… — мрачно усмехнулся Денис. — Я сейчас настолько уколотый, что мне весь мир в

розовом цвете кажется. Но это только пока. Когда я выйду отсюда, буду очень зол. Так что, Лёня, у

меня к тебе большая просьба. Ты всех предупреди, чтобы не рыпались. Услышу хоть одно слово в

свою сторону, убью сразу.