Стая - Сергеева Оксана (2014)

Отчего-то стало ужасно обидно. Не придумала ничего лучше, как отвернуться к окну и замолчать.

Но потом в голову пришла дурная мысль.

— Скажи, ты меня увез назло отцу, да? Чтобы только позлить его?

— Нет, — ответил Денис, но возникшая перед этим недолгая пауза сказала о другом.

— Отвези меня обратно.

— Я так понимаю, истерика мне сегодня обеспечена, — невозмутимо. Как обычно.

— Отвези меня домой.

— Выйди из образа. Со мной воевать не надо. С отцом — пожалуйста, со мной не надо.

Не видела его полтора месяца, но сейчас всякое желание находиться с ним рядом пропало. И от этого

становилось еще обиднее. Слёзы снова подступили к глазам, хотя надоело плакать по любому

поводу. Уже от самой себя тошно.

— Юля, — позвал через несколько минут.

Совесть, что ли, замучила?

Ответила молчанием.

— Юля, — окликнул еще раз, — не обижайся. Я сам… на взводе. Не будем портить друг другу

нервы.

— Отвези меня домой, — упрямо повторила она, — и я не буду портить тебе нервы. Как обычно, поговорю сама с собой и поплачу сама с собой. И никому не буду портить нервы!

Естественно, он и не подумал разворачивать машину. Через время спросила:

— Куда ты меня везешь?

— Ну, для ресторана ты явно неодета, — оценил он ее короткие джинсовые шорты и черную

футболку с широкой горловиной. — Так что просто прогуляемся. Хочешь, мороженого поедим?

— Не хочу, — проворчала. — Ты у меня вместо мороженого. С ходу пыл остужаешь. Сейчас льдом

покроюсь от твоей любви.

Когда машина остановилась, Юля сразу выскочила из нее и, не дождавшись Дениса, пошла на

набережную.

Нашел куда привезти прогуляться! Как раз кстати, когда такое поганое настроение. После семи

вечера летом на набережной не протолкнуться: прогуливающиеся туда-сюда парочки (от млада до

велика, как говорится), мамочки с детьми, толпы подростков, собаководы и те, кто решил устроить

себе вечернюю пробежку.

— Ладно тебе, не злись. — Догнал ее. — Если мы еще между собой будем ругаться, то тогда вообще

финиш.

— Я не злюсь. — Смотрела, как Денис достал сигареты. Вместо того чтобы обнять ее, он достал

сигареты и закурил.

На душе тяжело стало. Вдох невозможно сделать. Господи, так хотелось, чтобы он просто обнял и

прижал к себе. Крепко до боли. А он достал сигареты…

Затянулся так, что в глазах помутнело. Выпустил дым и вдохнул, наполняя легкие чистым воздухом.

И плечи развернул, чтобы грудная клетка расширилась, и немного спало напряжение. И злость

немного спала. А то первой Юльке перепадет. Не хотел трогать ее на таких эмоциях. Больно будет.

Ей и так досталось.

А она отвернулась, Юля. Может, плакала снова. Не смотрел на нее. Присел на парапет, ухватывал

движения краем глаза. Но вроде слез не вытирала. Стояла просто обхватив себя руками, будто

замерзла, и смотрела на воду. Беззащитность. Не его Юлька. Беззащитность. Содрали защитную

оболочку. Делись куда-то ее ирония, юмор. Пропали остроты. Только слепое всем противостояние

осталось. Даже там, где не надо. Где оно того уже не стоило.

А на улице тепло. Не жара, слава богу, но тепло. Солнце уже остыло, только подсвечивало из-за

облаков красными лучами. Красило небо разноцветными оттенками, создавая настроение. С реки

прохлада, приятная влажность.

Между лопатками испарина. Не от жары, конечно. Не от жары…

Кончик сигареты в руке подрагивает. Дрожит так предательски. И какое-то странное возбуждение

волной по телу. Бесконтрольно.

Еще один вдох, глубокий до ломоты в груди.

Отпустило вроде… Отпустило же? Да ни хрена…

Рядом остановилось несколько подростков. В такой близости, когда уже не можешь разговаривать

свободно и не чувствуешь уединения. Они уселись на парапете, как воробьи на высоковольтном