Стая - Сергеева Оксана (2014)

порядке. Помнила еще, что в прошлый раз, каждое прикосновение доставляло ему боль. А, может, просто забыла, как это — обнимать его…

— Прекращай свои забастовки, не обостряй ситуацию. — Вышел из комнаты.

Юля успела заметить, как скулы у него побелели от злости.

— Ты куда? — крикнула в коридор, но ответ не получила. — Денис!

— Не бушуй. Поговорю с твоим отцом.

Никогда до этого момента не был в ее комнате. Когда шел к Юле, как-то по-другому себе

представлял их встречу. Спокойнее, что ли… Думал, побудет с ней, потом поговорит с Сергеем

Владимировичем: они так условились. Но загорелся злостью от ее слов. Вспыхнул кожей.

Быстро спустился, постучался и открыл дверь в кабинет к Монахову.

— Проходи. — Ждал его. — Или боишься?

Рискуя разозлить мужчину, Шаурин издал дерзкий смешок. Медленно подошел к столу.

— Я здесь по своей воле. Ты попросил — я пришел. Ладно я, зачем надо было Юльку изводить?

— Не боишься дерзить мне? Или думаешь, что тебе теперь все позволено? Я ведь могу тебя

отправить туда, откуда вытащил. Или вообще с лица земли стереть. Мокрого места от тебя не

оставлю, — произнес спокойно. Готовился. Сказал именно то, что собирался.

— Замучаешься, — с агрессивным видом Шаурин упер ладони в столешницу. — Я успею из тебя

всю кровь выпить. Легко. Подумай, стоит оно того или нет. — О том, что говорил, не жалел. Не

боялся. Если не сейчас, то возможно уже никогда. Приходит время, когда нужно играть в открытую.

Даже с Монаховым. — В такое болото тебя засажу, откуда не выберешься! Сомневаешься?

В том то и дело, что Монахов не сомневался. Не тот Шаурин человек, чтобы беспочвенно бросаться

такими громкими словами. Да и знал много. Даже слишком.

— Злишься? — Тут Сергей Владимирович подался вперед и принял такую же позу, как и Шаурин. В

глазах его что-то блеснуло.

— Меня теперь бесполезно останавливать, — Денис и не дернулся. Бровью не повел. Его слова, казалось, тяжело падали. Звенели в воздухе, как бьющееся стекло. — Так что думай, нужен ли я тебе

во врагах? Уничтожишь, а тебя-то самого кто потом из дерьма вытаскивать будет?

— Бесполезно останавливать, говоришь? А если пулей в лоб? — Монахов достал из ящика стола

пистолет, приставил ствол ко лбу Шаурина, взвел курок.

— Тебе блеф не идет. Сейчас уже незачем. Стрелять меня раньше надо было. И не полтора месяца

назад, а два года. В ту ночь, в автосервисе. А сейчас незачем. Ты без меня уже не можешь. Я тебе

нужен.

— Злишься, — Монах вдруг как будто удовлетворенно улыбнулся, убрал пистолет и похлопал

Дениса по щеке. Почти ласково. — Молоде-е-ец! Сядь! — уселся за стол сам, достал бутылку

коньяка и два бокала. Налил.

Денис опустился в кресло напротив, но к своему коньяку пока не притронулся. Резкого тона не

сменил тоже.

— Я мог давно уже продать тебя кому-нибудь, да только я не проститутка политическая. Умею быть

благодарным.

— Сколько вы встречались? — в голосе Монахова почувствовалось напряжение, и Шаурину это

очень понравилось.

— Вопрос принципиальный?

— Сколько?

— Полтора года.

Монах чуть не подавился коньяком. Шаур, нагло усмехаясь, приподнял бровь, с удовлетворением

отметив, что бокал мужчина поднес к губам нетвердой рукой.

— Как я должен теперь к тебе относиться?

— За свое я уже ответил. Юльку не надо вмешивать.

— А как теперь не вмешивать? Ты сам вмешал, — замолчал, словно подбирая слова. Денису

показалось, что Монахов нервничает, ждет с его стороны вопросов. Не дождался, потому продолжил:

— У моей дочери всегда были самые лучшие игрушки. Самые лучшие. И если сейчас, на этом этапе

своей жизни, она хочет тебя, она тебя получит, — прервался, словно ему требовалась передышка.