Стая - Сергеева Оксана (2014)

Что он мог ей сказать? — что если не уедет, то вступит с Монаховым в открытое противостояние, и

тогда головы полетят? — не мог он ей этого сказать. Никак не мог. Хотя самому уже надоели эти

бесконечные недосказанности и недоговоренности. Хотелось свободы во всем — в словах и в

действиях. В отношениях с Юлей хотелось полной свободы.

— Мы с ним перестали понимать друг друга.

— Денис! «Перестали понимать…» — говорят про мужа и жену, которые со временем надоели друг

другу. Да и тут все просто: понимание исчезает, когда люди перестают любить. А ты говоришь про

моего отца! Вы что с ним – никак не можете поделить сферы влияния?

То, что Денис носит документы в портфеле от Версаче, еще не говорит о чистоте его морального

облика. Юля прекрасно осознавала, каким чудесным образом он за короткое время смог

сосредоточить в своих руках такую власть.

— Можно и так сказать, — мрачно согласился он, ничуть не удивившись ее прямоте. — Не только

сферы влияния. Тебя тоже. И никогда не могли… — нелегко давалась такая откровенность. Но позже

в этом разговоре не будет никакого смысла, а так есть надежда, что она со временем примет это. Рука

ее замерла, застыла, запутавшись в волосах. Губы полуоткрыты – вот-вот с них сорвется какое-то

слово. — Юля, я буду приезжать. Нечасто, но буду. Но сейчас это самый лучший вариант.

— Для кого лучший? — вскричала она, внезапно сбросив оцепенение. — А меня ты спросил? Ты и за

меня решил, что так будет лучше?

Он мечтал бы очутиться сейчас в толпе. Среди народа. Может быть, в шумном парке или на текучей

набережной, — там, где голос можно приглушить и разговор оборвать. Где можно иногда

промолчать, недосказать, потому что нет интимности и уединения, потому что люди вокруг мешают

и есть возможность отделаться незначительными фразами. Тогда ее точные вопросы не будут

вонзаться в него, как стрелы, и слова такими колкими не будут. И на задуманное точно хватит сил.

— Юля, у мужчин другая планида. Мы иногда вынуждены принимать жесткие решения. И думать за

других. Жертвовать своими чувствами. Не могу я всего тебе сказать. И не потому что не хочу, а

потому что ситуация зашла так далеко, что просто не знаю, с какой стороны начать тебе ее

обрисовывать. Не могу я допустить, чтобы он и дальше играл на моих… эмоциях. Мне это слишком

дорого обходится. Я же не уезжаю навсегда, я вернусь, — убежденно сказал он.

Она пристально всматривалась в лицо любимого мужчины, обегала взглядом щеки, губы. Снова

замерев, смотрела на него немигающим задумчиво-отстраненным взглядом, словно в уме решала

какую-то сложную задачу. Словно ждала, что вот-вот к ней придет ответ.

— А ты система, Шаурин, — наконец тяжело сказала она, — такая же, как мой отец. Только он этого

не понимает. А я в этой системе механизм, который работает неправильно, да? Я мешаю тебе

функционировать нормально, и ты хочешь от меня избавиться. Оказывается, все просто до

безобразия. А сам отъезд – это не смертельно. В этом нет проблемы, можно хоть каждую неделю

летать друг к другу. Бывает, люди на два города живут, даже на две страны. Сложно, но живут, встречаются. Проблема в том, что тебе это не нужно, тебе сейчас нужно от меня избавиться. И

знаешь, — подытожила она, но ее голос предательски дрогнул и ослаб, — я тебя отпускаю. Совсем.

Я на твоих чувствах играть не буду. Потому что я, как никто другой, знаю, что это бесполезно.

Уезжай. Ты свободен.

Она посидела некоторое время молча, давая ему возможность возразить, а потом вскочила с дивана.

Денис успел перехватить ее за руку, среагировал молниеносно, сжав тонкое запястье.

— Юля!..

— Хочешь сказать, что я неправильно все поняла? Извини, работаю с тем, что есть. Ты ставишь меня