Стая - Сергеева Оксана (2014)

патриот. Это мой город, моя земля. И жить я хочу здесь, и детей растить. Как в том детском стишке, помнишь? И тропинка, и лесок, в поле – каждый колосок… Это Родина моя. А отдыхать можно в

любой точке земного шара.

— Резонно. Похвально. Согласен.

— Говори, Олег Николаевич, что у тебя за проблема, — не отрывая взгляда от дрожащих листьев, поощрил Крапивина на разговор. — Ты же меня не о погоде пригласил поговорить. Не о прелестях

заграничных курортов и чудесах света.

— Возможно, у нас одна проблема на двоих.

— Не удивлюсь.

***

В «Эгоист» Шаурин, как и раньше, зашел с административного входа. Центральные двери были еще

закрыты. Молодой и резвый охранник тут же преградил путь.

— Вы к кому?

— К Монахову.

Парень хотел сказать, как велено, что Сергей Владимирович не принимает, но оценив авторитетный

тон и вид гостя, замешкался. Вызвал по рации старшего. Тот появился быстро, словно вынырнул из-

за соседнего угла.

Денис, конечно, мог сам позвонить и предупредить о своем приходе или договориться о встрече в

другом месте, но не стал. Потому с завидным терпением и железным спокойствием ждал, пока

ребята выполнят свою работу.

По лицу старшего было видно, что Шаурина тот узнал: щека у него дернулась, и в глазах появилась

совсем ненужная растерянность, что слегка позабавило.

— Я должен позвонить, Денис Алексеевич, — извиняющимся тоном сообщил он.

— Звони, — спокойно сказал Шаур. Дождался, пока охранник отзвонится и только потом шагнул к

лестнице.

Подойдя к двери кабинета, решил, что стучаться будет излишне. Вошел без стука – не быстро, не

медленно, — уверенно. Словно позволяя Монахову привыкнуть к своему присутствию перед тем, как заговорит.

— Добрый день, Сергей Владимирович, — предельно вежливо, но твердо поздоровался.

Порадовало, что Монахов в кабинете находился один. На какой-то миг Денис застыл у двери, а

шагнул вперед, лишь когда Сергей Владимирович, приветствуя его, поднялся с кресла.

— Здравствуй, Денис. Неожиданно… — но вопреки сказанному, голос его свидетельствовал об

обратном: совсем он не удивлен. Он не просто не удивлен, он совершенно точно имеет

представление – зачем Шаурин здесь.

— Разве так уж неожиданно, Сергей Владимирович, — произнес Шаур с тонкой иронией и, распахнув серый пиджак, крепко уселся в ближайшее от стола кресло.

Монахов молча вернулся на место, осел как будто тяжело, но пристального взгляда от лица Шаурина

не отрывал. Денис молчал намеренно, точно ждал главных вопросов, которые ему пока не

задавались. Тишина расползалась по кабинету — становилась вязкой и напряженной.

Только слабые духом не выдерживают молчания – Монахов это знал. А теперь перед ним сидел

равный и сильный противник. Сейчас даже наверняка еще сильней, потому что Шаурин знал все, а

Монахов мог только догадываться, основываясь на слухах и намеках со стороны доброжелателей. Но

кто-то должен заговорить первым. Оттого кто заговорит и как заговорит, зависел исход разговора.

— Я рад, что это ты, — расставив нужные акценты, наконец сказал он.

— Я приложил для этого все мыслимые и немыслимые усилия.

— Спасибо, что пришел сам.

Скольких Денис должен был опередить, превзойти, подмять, устранить, чтобы прийти к нему в

кабинет вот так… И, как всегда, при абсолютной внешней расслабленности поражала

сосредоточенность шауринского взгляда. Взгляда тяжелого и неподвижного.

— Но еще больше сил я потратил на то, чтобы все произошло тихо и без волнений. Чтобы вы смогли

отойти от дел, сохранив свой авторитет и не получив «черную метку». После смерти Юры наверху

вскинулась целая стая стервятников, готовых разодрать вас в клочья.

Монах понимающе качнул головой. Вернее, не качнул, а сделал едва уловимое движение, но оно