Стая - Сергеева Оксана (2014)

тревожить. Носом уткнулся в ароматный висок, пальцами в ее волосах запутался и сам прикрыл

тяжелые веки. Ее тело дышало уже покоем и умиротворенностью, его — еще смертельной

усталостью. А она спала, как ребенок, — тихо и беззащитно.

Открыл глаза, когда Юля зашевелилась. От жары проснулась. Недолго они спали, окно еще не

белело рассветом, а значит, отключились оба, наверное, минут на двадцать. Но кажется сил

прибавилось. Вдвое прибавилось. У Шаурина так точно.

— Я есть хочу, — хмуро сказала она. Эта хмурость в голосе просвечивалась. Хриплый он стал, надорванный, но зато не шелестел уже еле слышно. — Мяса хочу. Что мне этот стакан кефира с

булочкой. Пельменей хочу. Много.

— Ну, в четыре часа ночи я тебе ничего другого, увы, не могу предложить. А хотел бы.

— Не надо, меня все устраивает.

— Тогда пошли на кухню.

— Тогда пошли, — согласилась Юля, но, как и Денис, не спешила вскакивать, с места не двинулась.

Лежала, к любимому крепко прижавшись, и слушала, как размеренно бьется в груди его сердце.

А Шаурин не мог, не шевелился, словно сам себе не доверял, словно боялся, что тело его подведет. И

не зря. Когда поднялся с кровати, голова закружилась. Но неуверенность в движениях быстро

прошла, стоило только в лицо плеснуть ледяной водой. Сделал это на кухне. Юля закрылась в

ванной – тоже пошла умыться.

— А ничего, если я снова просто посижу? А ты сваришь мне чудесных пельмешек и покормишь

меня? — Появившись через несколько минут, уселась на стул.

— Ничего. Посиди. Я могу даже, как в том мультике, за тебя и пальцы загнуть. У меня все записано.

Потом отработаешь.

— Курицу тебе пожарить? — улыбнулась Юля и стерла капельку воды с подбородка.

— Можно курицу, можно не курицу.

— И еще я хочу кофе. Или чаю. Чего-нибудь крепкого.

— Чаю.

— Чаю, — согласно кивнула и, перекинув волосы на одно плечо, заплела их в слабую косу.

— И перца мне, — напомнила Денису, когда получила свои пельмени.

— Перца ей, — усмехнулся Шаурин. — Что-то я не помню, чтобы ты раньше по мясу так убивалась.

— Налил себе кофе, перед Юлей поставил чашку с чаем.

— Я просто есть хочу.

— Правильно. Ешь-ешь. Мясо ешь, значит, сын родится. Вон Танюха конфеты лопала, девку родила.

А мне пацан нужен.

— Чего? — Юлька на миг дар речи потеряла и жевать перестала. — А с чего это ты решил, что я

беременна?

— А с того, что от незащищенного секса дети рождаются. Или ты уже точно знаешь, что не

беременна?

— Нет но… — задумалась в замешательстве, — не знаю.

— М-мм, — понимающе протянул он, — ешь-ешь, не отвлекайся, — указал глазами на тарелку и

отпил из кружки горький кофе.

Юлька некоторое время жевала молча, раздумывала. Потом довольно вздохнула и иронично

вздернула бровь:

— Насколько я помню, ты всегда говорил, что дети должны рождаться в браке.

— Так я и не рассчитывал на двухлетний мораторий.

— М-мм, — теперь Юля протянула с улыбкой.

— Что-то хочешь мне сказать?

— Нет-нет, — невинно ему улыбнулась, — все прекрасно. Все отлично. Я наелась, теперь чайку

попью, — отодвинула от себя тарелку и размешала сахар в чашке. — Мне так хочется, чтобы Лёня

повзрослел.

— В каком смысле? — Денис даже не удивился ее словам. Женщины способны совершать

поразительные скачки в мыслях.

— В смысле, чтобы остепенился. Например, женился наконец.

Денис засмеялся. Громко и открыто.

— Ты сейчас как будто сказала: «Мне так хочется, чтобы Лёня в космос слетал». Что в сущности

одно и то же. Лёня по жизни шлюха.

Юля еле сдержалась, чтобы не расхохотаться и постаралась вложить в голос укоризненные нотки:

— Ну зачем ты так про него, он же твой друг. И мой. Он очень хороший и добрый человек. Добрый и

надежный.