Право крови - Ричард Кнаак (2006)

– Так точно, о преосвященный, привозил. В деревне Серам, как было сказано. Убийство нашего миссионера отличалось особой жестокостью…

– Да-да.

Знаком велев ему замолчать, Малик обратился к Серентии:

– Ну, а Собор обвинил во всем твоего Ульдиссиана, не так ли?

– Да, – наконец, отвечала девушка, чье недоверие мало-помалу пошло на убыль.

– Обычный для них подход. Если им чего-либо не постичь, от непостижимого непременно нужно избавиться. Сколь горестен день, когда этот Пророк начал проповедовать свою вздорную ересь…

Шагнув к Серентии, верховный жрец встал с нею рядом и ободряюще обнял ее плечи.

– Но мы-то не из Собора, дитя мое! Церковь Трех неизменно учит решать дела миром, тебе ведь об этом известно? Вот и хорошо! Мне вовсе не хочется, чтоб ты полагала, будто мы явились ради того же самого, что и они! Нет, мы здесь затем, чтоб поступить в точности наоборот, а наша с тобою случайная встреча в сию благословенную минуту, несомненно, есть знак, ниспосланный свыше! Ты сможешь отвести меня к своему Ульдиссиану, и со всеми нашими затруднениями будет покончено…

– Но…

Внезапно Серентия почувствовала, как трудно ей собраться с мыслями. Все в голове перепуталось – совсем как в ту минуту, когда с нею заговорила Лилия. Однако тут ей кое-что вспомнилось. Ульдиссиан направлялся в великий город… и уж точно не желал иметь дело ни с какой сектой, будь то хоть Собор, а хоть Церковь.

– Нет, не могу. Ульдиссиан не хотел бы, чтоб я…

Малик напружинился всем телом. Рука его внезапно скользнула за спину Серентии, легла на шею у основания черепа. Почувствовав боль в затылке, Серентия хотела было вскрикнуть, да только язык не послушался. Тело тоже слушаться не желало. По-прежнему исправно служил ей один только разум, но он оказался пленником недвижной бренной оболочки.

– Как жаль, что ты не желаешь прислушаться к голосу разума, дитя мое, – заметил рослый священнослужитель. В его голосе больше не чувствовалось ничего умиротворяющего. – Однако к своему Ульдиссиану ты нас все же проводишь. По коням! – скомандовал он, бросив взгляд на мироблюстителей. – Живей!

Мироблюстители дружно повскакивали в седла, а Малик подвел Серентию к собственному коню. Вблизи его жеребец отчего-то внушал нешуточную тревогу, но ноги Серентии, послушные воле верховного жреца, не позволили отпрянуть прочь. Вместо этого она взобралась на спину коня впереди пленителя, а тот, одной рукой ухватив поводья, крепко обнял ее второй.

– Ну же, – прошептал он ей на ухо тем же доброжелательным тоном, каким говорил вначале, показавшимся дочери Кира насмешкой над ее беспомощностью. – Ну же, дитя мое, укажи мне дорогу.

Левая рука Серентии сама собой поднялась, безошибочно указывая в сторону лагеря.

– Хорошо. Превосходно! Смотри же: увидишь своего друга – не забудь об улыбке. Мне очень не хотелось бы вселить в его сердце тревогу…

Уголки ее рта поднялись кверху. Малик негромко хмыкнул… и пришпорил коня.

Глава восьмая

Во сне Ульдиссиана охватило странное беспокойство. Казалось, над ним вдруг нависло нечто недоброе, стремящееся завладеть его душой, пока он, спящий, беззащитен.

Беспокойство набрало такую силу, что Ульдиссиан начал пробуждаться. Однако, открыв глаза, он увидел над собой вовсе не какую-то адскую тварь вроде той, что напала на спутников, а безупречно прекрасный лик Лилии. Присевшая рядом, аристократка склонилась к нему.

– Не захворал ли ты, любовь моя? – прошептала она.

– Давно ли… давно ли ты здесь, со мной?

– Только что воротилась. Ты так мирно спал, что мне не хотелось тебя тревожить. Прости, если нарушила твой покой.

Ульдиссиан сдвинул брови. Теперь, после пробуждения, его тревога многократно усилилась… только причина ее находилась не в лагере – скорее, где-то поблизости.

– Лилия, – пробормотал он, – ступай-ка к костру, к остальным. Ступай прямо сейчас.