Право крови - Ричард Кнаак (2006)

Как только Серентии удалось улизнуть, в лагерь толпой хлынули воины – конные, пешие, в латах, в сдвинутых на лоб капюшонах… Подобных Ульдиссиан уже видел и неприязнью к ним проникся не меньшей, чем к инквизиторам из Собора Света. Возможно, воины Церкви Трех и звали себя «мироблюстителями», но на поверку были ничем не лучше головорезов под командованием недоброй памяти брата Микелия. Стремились они к одному – к власти над людскими умами и душами, а тех, кто, вроде Ульдиссиана, не преклонял перед ними коленей, отыскивали способы обвинить во всех смертных грехах.

В мгновение ока крестьянин заново пережил несчастья, постигшие Серам, снова увидел ту же самую ненависть, снова услышал ту же самую ложь…

– Ну, нет! – прорычал он бегущим к нему. – С меня хватит!

Воздух подернулся рябью.

Словно сметенные незримой дланью, мироблюстители разлетелись во все стороны. Двоих с такой силой швырнуло о ближайшие деревья, что их тела обвились вкруг стволов, точно стебли ползучих вьюнов. Еще один воин, взлетев над землею на добрый десяток ярдов, скрылся в густой листве. Прочие, оглушенные, попадали наземь у границ лагеря.

– Впечатляюще, – все тем же отеческим тоном объявил Малик, не в пример своим прихвостням, не поддавшийся действию неведомых сил. – Какие таланты ты мог бы развить, при должном обучении… Подумать только, что ты сумел бы освоить…

Глаза его сузились, снова необычайно ярко сверкнули в отсветах пламени.

Под навалившейся сверху сокрушительной тяжестью Ульдиссиан рухнул на четвереньки. Казалось, его вот-вот вомнет в слежавшуюся землю. Каждый мускул напрягся, каждая жила вздулась, в голове зазвенело, будто череп готов разлететься в куски. Крестьянин отвел взгляд в сторону, но от сотворенных священнослужителем чар освободиться не смог. Мендельну с Серентией пришлось еще хуже: оба уже распластались ничком по земле. Лилии Ульдиссиан не видел, однако мысль о том, что в эту минуту она тоже изо всех сил борется за жизнь, придала ему сил, помогла пусть с трудом, но встать на колено.

– Весьма, весьма сильная воля, – отметил человек в одеяниях Церкви. – С каким удовольствием господин окончательно сломит ее!

Мощь, пригибавшая Ульдиссиана книзу, многократно усилилась. Снова упав, он ткнулся в землю лицом. Переносицу пронзила резкая боль. Сомнений быть не могло: нос сломан. Из ноздрей заструилась кровь.

– Связать его, – велел церковник.

До ушей Ульдиссиана донеслось шарканье подошв: прислужники Малика бросились выполнять приказание.

– Прочие нам ни к чему.

«Прочие ни к чему…»

С долгим, исполненным муки криком Ульдиссиан поднялся на корточки. Голова гудела, сердце билось, как бешеное, однако все это затмило собой чувство невыразимого торжества. Встав на ноги, он обнаружил перед собою пару весьма удивленных мироблюстителей. Не успели они опомниться, как сын Диомеда схватил обоих за горло.

Пальцы едва коснулись их шей, но над поляной разнесся звучный хруст кости. Мироблюстители дернулись и рухнули к его ногам, причем позвонки их сокрушила вовсе не обычная сила мускулов.

Однако его воскресение особого впечатления на Малика не произвело. Взглянув на огонь, разрушивший его магнетические чары, он вновь устремил взгляд в сторону Ульдиссиана.

– Все это можно уладить куда более приятным образом, дитя мое. Для тебя приготовлено место в Церкви. Примас почувствовал твою силу и рад будет принять тебя, как сына…

– Я не хочу иметь никаких дел ни с тобою, ни с ним!

– Недальновидное решение, дитя мое. Будущее этих земель и всех земель в мире – за Церковью Трех. Тем же, кто не узрит света, суждено пасть, навеки кануть во тьму…