Право крови - Ричард Кнаак (2006)

Однако все трое оказались целы и невредимы. В самом деле, воины Церкви Трех обступили их со всех сторон, но ничего иного злодеям добиться не удалось. Все прочее завершалось пшиком. На глазах Ульдиссиана нацеленный в брата клинок всего-навсего отскочил от него, остановленный чем-то в нескольких дюймах от жертвы. Другой мироблюститель, вознамерившийся схватить за горло Ахилия, едва не сломал пальцы о воздух близ шеи охотника. То же самое творилось и вокруг Серентии, как раз в этот миг встретившейся с ним взглядом. В отличие от атакующих, не понимавших, в чем дело, она поняла все. Округлив глаза, дочь Кира кивнула, склонила голову перед могуществом Ульдиссиана.

Что же до Лилии… аристократка стояла прямо позади него, также под яростным, однако тщетным градом ударов оружия ревностных служителей Церкви Трех. Окруженная врагами со всех сторон, держалась она безмятежно, выжидающе, а на Ульдиссиана, подобно Серентии, взирала, будто твердо зная: он защитит, убережет от любой опасности.

Этого оказалось довольно, чтобы его лицо, вопреки обстоятельствам, озарилось улыбкой. Не прекращая улыбаться, Ульдиссиан повернулся к виновнику всех бед.

Малик, в кои-то веки, не улыбался и равнодушия более не изображал. Брови его были сдвинуты к переносице, а в темных, темнее ночи глазах Ульдиссиан углядел с трудом сдерживаемую ярость. В руках верховный жрец держал небольшую, инкрустированную самоцветами шкатулку, обращенную крышкой к скудоумному противнику.

– Что ж, ты сам это на себя и навлек. Господин получит тебя живым, дитя мое, пусть даже я представлю ему только твое едва бьющееся сердце.

С этими словами он откинул крышку шкатулки.

Ульдиссиан невольно втянул голову в плечи… но тут же увидел, что в шкатулке нет ничего, кроме трех блестящих драгоценных камней. Несмотря на неверный, пляшущий свет костра и отделявшее его от верховного жреца расстояние, он, сам не ведая как, сумел разглядеть каждый – и синий овальный камень, и золотистый, прямоугольный, и самый крупный, чистой воды бриллиант, имевший форму слезы. Самоцветы лежали в шкатулке в специальных выемках, количество которых указывало на наличие четырех камней, однако четвертое гнездо было пустым.

– Ты что же, мзду мне предлагаешь за обращение в твою веру? – охваченный любопытством, спросил он.

В ответ Малик провел по каждому из самоцветов кончиком пальца.

– Нет. Я намерен заставить тебя молить о позволении обратиться к ней.

Мироблюстители разом прекратили свои бесплодные атаки и отбежали к верховному жрецу. Малик не обратил на них внимания. Его больше интересовало открытое пространство между ним и Ульдиссианом.

Миг – и там, над землей, заклубился едкий дым, никак не связанный ни с костром… ни с каким-либо прочим зримым источником.

Одолевший и магнетические чары, и сокрушительную тяжесть, и ожившее пламя, дыма Ульдиссиан не страшился. Набрав в грудь побольше воздуха, он шагнул вперед. Ему бы только пройти сквозь дым, а там и до горла церковника недалеко…

Однако сзади раздался необычайно пронзительный, тревожный крик Лилии:

– Нет, Ульдиссиан! Не так, не так! Берегись прячущихся в дыму!

Не успел ее голос отзвучать, прямо перед крестьянином возникла жуткая тварь. В клубах дыма мелькнули бритвенно-острые шипы над чем-то вроде трех рук и огромная, формой напоминавшая луковицу голова, с виду слишком тяжелая для любого обычного живого существа. Зловеще блеснув двумя парами изжелта-белых глаз, диковинная тварь шагнула Ульдиссиану навстречу…

И тут страшилище в мгновение ока окуталось сверкающим серебристым ореолом. Высоко вскинув все имеющиеся конечности, тварь испустила негромкий сдавленный хрип… а затем попросту растаяла в воздухе.