Безмолвная - Ремигиуш Мруз (2021)

Роберт ждал меня за завтраком, читая газету на «Айпэде». За столом сидел и Войтек, тоже просматривая что-то в интернете. Время от времени они обменивались фразами, и все выглядело как типичный завтрак любящей, счастливой семьи.

Я остановилась возле ящика со столовыми приборами и на мгновение закрыла глаза. Потом через силу улыбнулась… себе самой. Я уже давно уяснила, что даже такой прозаичный метод позволяет лучше сохранить лицо.

Выдвинув ящик, я не увидела в нем ни единого столового прибора из коллекции «Герлах». Удивленно вскинув брови, повернулась, и Роберт отвел взгляд.

— Выбросил их, — сообщил он. — Пришел к выводу, что твои лучше.

— Мои не стоили и пятидесяти злотых.

— Ну и ладно. Это всего лишь столовые приборы. Какой смысл платить за них больше?

Я покачала головой. Речь шла даже не о выбросе в помойку штуки злотых. Мне хотелось, чтобы эти столовые приборы оставались на месте, изо дня в день напоминая ему об изменениях, происходящих с ним по ночам.

— Где они?

— Выбросил.

В мусорном контейнере столовых приборов не оказалось. Я с силой захлопнула дверцы шкафа, и Войтек, подняв глаза, недоуменно глянул на меня. Послав сыну теплую улыбку, я отпустила его. Не было смысла ломать копья из-за каких-то столовых приборов. Так или иначе, рано или поздно дорогой набор вернется — точно так же, как возвращалось все другое.

Усевшись за стол, я стала есть приготовленную Робертом домашнюю гранолу. Знала: он приготовил это вкусное блюдо из овсянки не потому, что любит такую еду, а специально для меня, будто это могло стереть болезненное воспоминание о том, что происходило всего несколько часов назад.

Я глянула на приметные синяки под глазами у мужа. Он спал дольше меня, но после самоистязания всегда отекал и не мог это замаскировать, в то время как мне такое удавалось без труда.

Роберт закрыл футляр с «Айпэдом» и взглянул на меня.

Кто-то некогда сказал, что любовь — это способность узнавать самого себя в глазах другого. Я видела в глазах мужа абсолютно чужого, не похожего на себя человека.

— Подумал о «Рейманн инвестигейшн», — произнес Роберт.

— То есть?

— Нам следует принять кого-то на работу вместо Глазура и Клизы — или определиться, нужен ли нам вообще этот бизнес?

— Конечно же, нужен.

— Для чего?

— Ты же знаешь, что у меня в работе несколько дел.

Я с трудом проглотила кусочки семечек и миндаля, воочию представив себе, как лишаюсь единственного занятия, вырывающего меня из реальности. Для того чтобы Роберт его у меня отнял, нужно было совсем немного. Он делал такое уже не раз. Время от времени давал мне чуточку свободы — например, соглашался, чтобы я оборудовала себе кабинет в чердачном помещении или приняла бразды правления в «Рейманн инвестигейшн». Но проходило немного времени, и Роберт менял свое решение, приходя к мнению, что я становлюсь чересчур независимой, словно это представляет для него какую-то угрозу.

Очередной громкий звонок не отпускающей его паранойи. Все время он опасался того, что какое-либо занятие приведет к моему отдалению от него. Труднее всего мне пришлось в период беременности…

Но я не хочу к этому возвращаться. Главное — то, что после рождения Войтека Роберт стал считать сына сплачивающим, а не разделяющим нас фактором.

— Дело той девушки из Ополя завершено, — сказал он. — А остальное быстро закроешь.

— Но…

— У вас сейчас несколько хозяйственных расследований и одна фотосессия.

Под фотосессиями подразумевались самые неприятные задания, получаемые агентством, — слежка за супругами и раскапывание грязи, что неизбежно приводило к разводам.

— Мы ведем еще…

— Проверку какого-то там кандидата в правительство. Знаю, — прервал меня Роберт.