Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Успокоенный, он поворачивается, чтобы уйти – по счастью, не по той тропинке, на которой затаились мы со Стахнин. Его поведение изменилось полностью – настроение его явно улучшилось. Я ведь должен радоваться, не так ли? Галлат возглавляет проект. Если он счастлив, то и нам безопаснее.

Келенли стоит, глядя ему вслед. Затем она поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Стахнин сдавленно ахает, но она дура. Конечно же, Келенли не донесет. Зачем ей? Она вела свою игру не ради Галлата.

Затем она тоже покидает сад следом за Галлатом.

Это был последний урок. Думаю, тот, что был мне нужнее всего. Я сказал Стахнин отвести меня в мою камеру, и она чуть не стонет от облегчения. Вернувшись и расплетя магию следящего оборудования, я отсылаю Стахнин, ласково напоминая ей не быть глупой, и ложусь на койку, чтобы обдумать новое знание. Оно засело во мне, как уголек, заставляя все вокруг обугливаться и дымиться.

* * *И тут, через несколько ночей после возвращения с настроечной миссии Келенли, уголек зажигает пламя во всех нас.

Мы впервые после путешествия собираемся вместе. Мы сплетаем наше присутствие в слое холодного угля, что, наверное, хорошо, поскольку Ремва посылает сквозь нас всех шипение, подобное шороху песка в трещинах. Это звучит/дает ощущение/сэсуну сточных линий, терновой рощи. Это также эхо статической пустоты в нашей сети, где некогда были Тетлева – а также Энтива и Арва.

Вот что ждет всех нас, как только мы дадим им Геоарканию, говорит он.

Гэва отвечает: Да.

Он снова шипит. Я никогда не сэссил его таким разгневанным. За дни после нашей прогулки он все больше распалялся гневом. Но ведь и все мы тоже – и теперь пришла пора потребовать невозможного. Мы не должны дать им ничего, заявляет он, и я ощущаю, как его решимость крепнет, становится жестокой.

Нет. Мы должны вернуть им то, что они забрали.

Неестественные третьестепенные обертонные импульсы впечатления и действия идут волной по нашей сети: наконец-то план. Способ создать невозможное, если мы не можем его потребовать. Верный выброс нужной энергии в нужный момент после того, как фрагменты будут запущены, но до того, как Движитель будет исчерпан. Вся запасенная во фрагментах магия – десятилетий, цивилизаций, миллионов жизней – хлынет обратно в систему Сил Анагиста. Сначала она выжжет терновые рощи и их горестный урожай, дав, наконец, мертвым покой. Затем магия пройдет сквозь нас, самые уязвимые компоненты великой машины. Когда это случится, мы умрем, но лучше смерть, чем то, что они нам предназначили, так что мы удовлетворены.

Как только мы погибнем, магия Планетарного Движителя свободно хлынет во все контуры города и выжжет их так, что уже не восстановить. Все узлы Сил Анагиста отключатся – трансмали встанут, если у них нет резервных генераторов, свет погаснет, машинерия остановится, все бесчисленные удобства современной магестрии исчезнут из обстановки, утвари и косметики. Труды поколений ради Геоаркании будут утрачены. Кристаллические фрагменты Движителя станут лишь очень большими камнями, разбитыми, выгоревшими и бесполезными.

Мы не будем жестокими как они. Мы можем запрограммировать фрагменты на падение подальше от наиболее населенных районов. Мы – чудовища, созданные ими, и даже больше чем чудовища, но мы будем такими, какими хотим быть в момент нашей смерти.

Так мы достигли соглашения?

Да. Ремва, в ярости.

Да. Гэва, в печали.

Да. Бинимва, в смирении.

Да. Салева, в праведном гневе.

Да. Душва, устало.

И я, свинцово тяжело, говорю:

Да.

Мы согласились.

И лишь в душе я думаю – нет, видя глазами разума лицо Келенли. Но порой, когда мир жесток, любовь должна быть еще более жестокой.

* * *День Пуска.