Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Ты садишься на корточки рядом с Джиджей. В таком виде он прекрасен, драгоценный и разноцветный. Он чудовищен. За разноцветьем ты видишь безумное разбегание во все стороны нитей магии в нем. Это совершенно не то, что случилось с твоей рукой и грудью. Его разнесло и собрало случайным образом на микроскопическом уровне.

– Что я наделала? – говоришь ты. – Чем я сделала ее?

Краем глаза ты видишь пальцы ног Хоа.

– Ты сделала ее сильной, – предполагает он.

Ты качаешь головой. Нэссун и так была сильной.

– И дала остаться живой.

Ты снова закрываешь глаза. Это единственное, что должно иметь значение, – ты привела в этот мир трех детей, и лишь эта, драгоценная, последняя, все еще дышит. И все же.

Я сделала ее мной. Чтоб нас обоих Земля сожрал, я превратила ее в меня.

И, может, потому Нэссун все еще жива. Но глядя на то, что она сделала с Джиджей, ты понимаешь, что не сможешь отомстить ему за Уке, поскольку твоя дочь сделала это за тебя… и потому ты в ужасе от нее.

Это как – как то, чего ты не встречала за все это время, киркхуша с окровавленной и покрытой пеплом мордой. Джиджа задолжал тебе за твоего сына, но ты, в свою очередь, в долгу перед Нэссун. Ты не спасла ее от Джиджи. Тебя не было рядом, когда она нуждалась в тебе, здесь, буквально на краю мира. Как смеешь ты считать, что защитишь ее? Она нашла себе более сильных защитников – Серого Человека и Шаффу. Она нашла силу, чтобы защитить себя. Ты так ею гордишься. И ты не посмеешь никогда больше приблизиться к ней.

Тяжелая, жесткая рука Хоа ложится на твое здоровое плечо.

– Неразумно оставаться здесь.

Ты мотаешь головой. Пусть приходят люди этой общины. Пусть поймут, что ты не Страж. Пусть, наконец, заметят твое сходство с Нэссун. Пусть принесут свои арбалеты и пращи, и… рука Хоа сжимается на твоем плече, как прихватка. Ты знаешь, что сейчас будет, и все равно не пытаешься взять себя в руки, когда он втягивает тебя в землю, назад, на север. На сей раз ты нарочно не закрываешь глаз, и зрелище не беспокоит тебя. Огни под землей ничто по сравнению с тем, что ты сейчас чувствуешь, мать-неудачница.

Вы двое выходите из земли в тихом уголке лагеря, хотя находится он у небольшой рощицы, которую, судя по запаху, многие использовали как отхожее место. Когда Хоа отпускает тебя, ты идешь было прочь, затем останавливаешься. В голове у тебя пусто.

– Не знаю, что делать.

Хоа молчит. Камнееды не снисходят до ненужных движений или слов, да и свои намерения Хоа уже объяснил. Ты представляешь, как Нэссун разговаривает с Серым Человеком, и тихо смеешься, поскольку он кажется более живым и разговорчивым, чем его сородичи. Хорошо. Для нее он хороший камнеед.

– Я не знаю, куда идти, – говоришь ты. Ты недавно спала в палатке Лерны, но это не о том. У тебя внутри сгусток пустоты. Кровоточащая дыра. – У меня ничего не осталось.

– У тебя есть община и сородичи, – говорит Хоа. – Как только вы придете в Реннанис, у тебя будет дом. У тебя есть твоя жизнь.

Действительно есть? У мертвых нет желаний, гласит предание камня. Ты думаешь о Тиримо, где ты не стала ждать, пока за тобой придет смерть, и потому уничтожила общину. Смерть всегда с тобой. Смерть – это ты.

Хоа говорит тебе в сгорбленную спину:

– Я не могу умереть.

Ты хмуришься, выбитая из состояния меланхолии этим кажущимся замечанием невпопад. Затем ты понимаешь – Хоа говорит, что его ты не потеряешь никогда. Он не погибнет, как Алебастр. Тебя никогда не накроет боль от потери Хоа так, как с Корундом и Инноном, Алебастром или Уке, или даже как сейчас – от гибели Джиджи. Ты никак не можешь причинить вред Хоа.

– Тебя любить безопасно, – в ошеломленном понимании шепчешь ты.

– Да.

Удивительно, но узел молчания в твоей груди лопается. Немного, но да, помогает.