Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

– Тогда он был открыт. Люди построили город в кратере. Но потом было еще одно извержение, прямо в центре города. – Она показывает вперед, во тьму; лестница идет прямо к тому, что она сэссит как эпицентр этой древней катастрофы. Но так не может быть. Второе извержение, в зависимости от типа лавы, должно просто уничтожить город и заполнить старый кратер. Вместо этого каким-то образом вся лава поднялась вверх и над городом, раскинувшись как небо, и застыла, образовав пещеру. И город в кратере остался более-менее неповрежденным.

– Это невозможно, – хмурится Шаффа. – Даже самая вязкая лава так себя не ведет. Но… – Лицо его затуманивается. Он снова пытается рыться в изувеченной и урезанной памяти – или просто потускневшей с веками. Нэссун порывисто хватает его за руку, чтобы подбодрить его. Он бросает на нее взгляд, рассеянно улыбается и снова хмурится. – Но я думаю… ороген мог бы такое сделать. Но потребовался бы ороген редкой силы и, возможно, помощь обелиска. Десятиколечник. Как минимум.

Нэссун растерянно хмурится. Смысл сказанного, однако, подходит: кто-то это сделал. Нэссун поднимает взгляд к потолку пещеры и запоздало понимает, что то, что она считала странными сталактитами, – она ахает – на самом деле отпечатки зданий, которых больше нет! Да, вон сужающееся место, которое должно было быть шпилем; там изогнутая арка; здесь геометрическая странность из спиц и изгибов, кажущаяся странно живой, как пластинки на шляпке гриба. Но хотя эти ископаемые отпечатки покрывают весь потолок пещеры, застывшая лава останавливается в нескольких сотнях футов над землей. Нэссун осознает, что «туннель», которым они шли, – также остатки здания. Оглядываясь, она видит, что внешняя часть туннеля выглядит как раковина, вроде тех, которые ее отец порой использовал для тонких работ, – более твердая и сделанная из того же странного белого материала, что и плита на поверхности. Это должно было быть верхушкой здания. Но в нескольких футах ниже, где кончается свод, кончается и здание, и его сменяет эта странная белая лестница. Это наверняка сделали через некоторое время после катастрофы, но как? И кто? И зачем?

Пытаясь понять, что она видит, Нэссун все более пристально рассматривает пол пещеры. Песок по большей части бледный, хотя есть отдельные участки более темного серого и коричневого. В нескольких местах из песка, как кости из полузарытой могилы, торчат скрученные полосы металла или огромных сломанных фрагментов чего-то большего – может, других зданий.

Но это неправильно, понимает Нэссун. Здесь недостаточно материала, чтобы это было остатками города. Она видела немного руин или городов, раз уж на то пошло, но она читала о них и слышала рассказы. Она полностью уверена, что в городах должно быть полно каменных зданий и деревянных хранилищ и, может быть, даже металлические ворота и мощеные улицы. Этот город, собственно говоря, ничто. Просто металл и песок.

Нэссун опускает руки, которые неосознанно подняла, пока ее бестелесные ощущения вспыхивали и обшаривали окружающее. Она, конечно же, смотрит вниз, оценивая расстояние между лестницей, на которой она стоит, и песчаным полом пещеры, которая словно распахивает пасть и растягивается еще сильнее. Это заставляет ее шагнуть назад, поближе к Шаффе, который кладет ей руку на плечо.

– Этот город, – говорит Шаффа. Она удивленно смотрит на него. Он выглядит задумчивым. – У меня в голове крутится какое-то слово, но я не знаю, что оно означает. Название? Что-то, имеющее смысл на ином языке? – Он мотает головой. – Но если это тот город, о котором я думаю, то я слышал рассказы о его великолепии. Некогда, говорят, в нем жили миллиарды людей.

Это кажется невозможным.

– В одном городе? А насколько большим был Юменес?