Каменные небеса - Нора Джемисин (2017)

Поначалу это трудно. Клетки этой штуки – поскольку она жива – скорее клетки грибка, чем лозы, но есть и нечто искусственное и механическое в том, как она функционирует, – они спрессованы настолько плотно, что она даже не ожидает увидеть среди них серебро. Плотнее материи человеческого тела. Структура этого вещества на самом деле почти кристаллическая, клетки выстроены маленькими аккуратными матрицами, которых она прежде никогда не видела в живом.

И теперь, когда Нэссун заглянула в промежутки вещества лозы, она видит, что там нет серебра вообще. Вместо этого… Она не знает, как это описать. Отрицательное пространство? То, где должно быть серебро, но его нет. Пространство, которое может быть заполнено серебром. И пока она осторожно его исследует, загипнотизированная, она начинает замечать, что оно притягивает ее сознание, все сильнее и сильнее, пока – Нэссун ахает и вырывается.

Ты поймешь, что делать, сказал Сталь. Это должно быть очевидно.

Шаффа, который присел, чтобы рассмотреть обрывок веревки, замирает и настороженно смотрит на нее.

– Что это было?

Она смотрит на него, но у нее нет слов, чтобы объяснить, что надо сделать. Таких слов не существует. Однако она знает, что нужно сделать ей. Нэссун делает шаг к живой лозе.

– Нэссун, – говорит Шаффа натянутым и полным внезапной тревоги голосом.

– Я должна, Шаффа, – говорит она. Она уже поднимает руки. Сюда уходит все серебро внешней пещеры, понимает теперь она; эти лозы ели ее. Почему? В самой древней и самой глубокой бездне структуры ее плоти есть понимание, почему. – Я должна, м-м-м, запитать систему.

И прежде, чем Шаффа успевает ее остановить, Нэссун обнимает обеими руками лозу.

Это не больно. В этом и есть западня. Ощущение, распространяющееся по ее телу, на самом деле приятное. Расслабляющее. Если бы она не могла чувствовать серебра или того, как лоза внезапно начинает вытягивать все серебро из пространства между ее клетками, она подумала бы, что лоза делает для нее нечто хорошее. На самом деле это убьет ее в мгновение ока. Однако у нее есть доступ к большему количеству серебра, чем ее собственное. Лениво, сквозь слабость, Нэссун тянется к сапфиру – и сапфир отвечает сразу же, легко.

Усилители, называл их Алебастр задолго до того, как родилась Нэссун. Ты назвала бы их батареями, как ты некогда объясняла Юкке.

Нэссун понимает лишь, что обелиски просто двигатели. Она видела, как работают двигатели – простые помпово-турбинные устройства, которые регулировали гео– и гидродвигатели в Тиримо, и порой более сложные, как зерновые элеваторы. Ее знаниями о двигателях сейчас и наперсток не наполнишь, но даже десятилетке понятно: чтобы работать, двигателю нужно топливо.

И она течет с синевой, и сила сапфира течет в ней. Лоза в ее руках словно ахает от внезапного прилива, хотя это всего лишь ее воображение, она в этом уверена. Затем лоза гудит в ее руках, и она видит, как пустые, зияющие провалы ее матрицы заполняются и текут мерцающим серебряным светом, и что-то немедленно направляет этот свет куда-то еще…