Живое - Марина Суржевская (2021)

— В детстве провалился под лед, — насмешливо произнес он. — Несчастный случай.

— Не повезло, — пробормотала я, и Кристиан почему-то рассмеялся.

И медленно погладил мою спину. Вверх и вниз. Вниз и вверх…

— Это в прошлом. И уже неважно… — чуть слышно произнес февр.

Верх и вниз. Он словно пересчитывал мои позвонки. И я гадала, что будет, когда его рука наконец дойдет до поясницы.

— Кристиан? — пробормотала я. — Что ты делаешь?

— Грею тебя? — его голос дрогнул.

— Ты меня гладишь.

— Тебе не нравится?

Я озадаченно замолчала. Не нравится? Нравится. Очень даже. В этом-то и проблема!

— Кажется, это тоже не совсем прилично.

— Мы лежим внутри гнилого дерева, — усмехнулся Крис. — И кажется, уже выяснили, что близость смерти заставляет наплевательски смотреть на приличия.

Я, подумав, кивнула. И рука февра снова прошлась по моей коже. Его ладони согрелись, и прикосновения доставляли удовольствие. Я поежилась, совершенно не понимая, как реагировать и вести себя. Разум твердил, что происходящее выходит за рамки дозволенного. Или нет? Интересно, что вообще позволено в подобной ситуации?

— Я говорил, что ты пахнешь ежевикой? — тихо сказал Крис. Его голос слегка изменился, обретая вкрадчивую бархатистость. Рука снова сползла до поясницы, помедлила и поднялась вверх, до шеи. Кончики пальцев погладили под влажными волосами, заставляя меня снова вздрогнуть. Только уже не от холода, а от искр, рассыпающихся под кожей. Странное чувство. Незнакомое, желанное… а еще пугающее.

— Кристиан… — начала я и осеклась, потому что парень обвел пальцем контур моей щеки и губ.

— Ты все еще дрожишь, Иви.

Дрожу? Да меня трясет, как лихорадочную! Только, кажется, уже не от холода!

Он вдруг приподнял мне подбородок, слегка отклонившись.

— Мне постоянно снится один сон. Или это не сон? Не знаю, но это мучает меня.

— Что же тебе снится? — прошептала я.

— Ты.

И его губы коснулись моих. Почему-то я так удивилась, что застыла, не в силах даже дышать. Или отодвинуться. Хотя здесь ведь некуда отодвигаться… Язык Кристиана едва коснулся моих губ, лизнул. И слегка надавил, пытаясь получить больше.

Краем сознания я успела подумать, что меня целуют второй раз за этой странный день. Вот только поцелуй Кристиана вызывал внутри волну сродни той, что разрушила берег. Этот поцелуй наполнил мое тело сладким жаром, от которого я моментально согрелась!

И в то же время — ужасом. Кристиан меня поцеловал. В здравом уме и в полном осознании. Поцеловал свою сестру!

— Это был не сон, — прошептал он. — Я помню твой вкус… И я хочу еще.

Я прерывисто вздохнула. Меня по-прежнему трясло, впрочем, трясло не только меня. Нас обоих.

В этом трухлявом дереве стало совсем темно, я почти не видела Кристиана. А он — меня. Но так, без зрения, все чувства усиливались многократно. Я ощущала каждое его прикосновение. Каждое… Скольжение губ. Прикосновение языка. Горячие ладони, прикасающиеся к моему телу. Сначала осторожно, потом все увереннее. Где-то внутри меня по-прежнему бился ужас от понимания происходящего, но его властно заглушило удовольствие. Я слышала, что у людей на краю гибели обостряется желание ощутить себя живыми и просыпается тяга к близости. Возможно, все дело в этом. Или в том, что мне слишком нравился Кристиан. Более чем нравился! Я хотела его прикосновений и его поцелуев. Хотела! И ужасно устала сопротивляться этому желанию.