Истории Ворона (сборник) - Коллектив авторов (2021)

Сосед был похож на марионетку – безвольно висящие руки, упавшая на грудь голова. Но сходство с куклой усиливало другое. Ноги, живот, грудь, руки Чисткова покрывали порезы – беспорядочные, частые, вовсе не поверхностные с виду. Рой проник в них множеством отростков-ниточек, сделав «марионетку» частью театра, в котором режиссируют кошмар и безумие. Часть не скрытой роем комнаты, как и прихожая, была изрисована и забрызгана кровью.

Кого-то из троицы вытошнило, раз, другой… Влажные шлепки падающей на линолеум прихожей рвоты звучали совсем рядом с Каркаем, но тот не пошевелился.

– Че за херня… – На плечо Виктора легла тяжелая ладонь. – Дай-ка я…

Каркай послушно отступил в сторону. Щекастый коротко размахнулся и швырнул биту в Чисткова. Рой втянул соседа в себя, как ноздря втягивает соплю: летящая в лицо «марионетки» бита беззвучно канула в красно-серой массе, не успев поразить цель.

Внутри роя раздался недолгий влажный треск. А потом он исторг, как сплюнул, из себя что-то похожее на деревянный сгусток. Это выглядело так, словно биту быстро, но тщательно разжевали в кашу. Спустя секунду рой вернул Чисткова на прежнее место.

– Сука… – с дрожью в голосе выдохнул щекастый. – Что с тобой делать-то?

– Или святой водой можно… – неуверенно предложил «баритон». – У меня дома есть. Со святых источников жена много навезла…

Согнувшийся над лужицей блевотины «Хабенский» с трудом проскулил:

– Сдохнем все, как и написано.

«Баритон» вздрогнул, потом сжал кулаки, шагнул к нему:

– Хренов тебе, понял?! Если хочешь, можешь себе прямо сейчас нож в горло воткнуть, а я еще попробую что-нибудь. Может, и сдохну, но до последнего буду цепляться…

В комнате неожиданно раздался недавно слышанный Каркаем то ли шорох, то ли шелест. Виктор обернулся, готовясь к чему угодно.

Удерживающие Чисткова отростки начали пульсировать, а потом сосед проговорил, не поднимая головы:

– Девять.

Нависший над «Хабенским» «баритон» вдруг застонал, как от невыносимой зубной боли. Стон длился секунды две, не дольше, а потом «баритон» начал ощупывать нижнюю часть лица. Прикосновения пальцев были дергаными, короткими, словно он трогал горячий утюг.

– Э, ты че? – испуганно вскинулся щекастый.

Вместо ответа «баритон» крепко закрыл глаза, как будто переживая новый приступ боли, сдавил виски ладонями. Каркая передернуло: рта у «баритона» больше не было. На его месте появилась неровная и широкая – сантиметра три-четыре – красно-коричневая полоса с нечастыми трещинками. Губы как будто спеклись, сплавились…

«Хабенский» неуклюже попятился от него, забыв разогнуться. В широко раскрытых глазах стремительно набухал уже не страх – ужас. Каркай и щекастый не двигались, неотрывно глядя на «баритона».

Тот неожиданно встал на цыпочки, вытянувшись в струнку, словно его шею захлестнули невидимой петлей и начали натягивать веревку, которую он почему-то не пытался снять. Полоса на месте рта стала еще немного шире. «Баритон» отчаянно замычал через нос, ему явно хотелось орать от боли, но он не мог.

Вдруг сбоку раздался срывающийся голос «Хабенского»:

– Стекает… Рука…

Каркай мазнул взглядом по одной руке «баритона», по другой…

И – увидел.

Кожа правого предплечья медленно текла вниз, напоминая плавящийся воск. Ближе к локтю обозначился узкий разрыв, тут же скрывшийся под складкой, плывущей из рукава. Кончики пальцев болтались не до конца надетой перчаткой, на которую приклеили сероватые чешуйки ногтей. Крови почему-то не было, словно живого человека и в самом деле подменили восковой фигурой.

Виктор посмотрел выше. Лицо «баритона» так же неторопливо теряло привычные черты, жутко багровело лишившееся скальпа темя. Кожа со лба полностью закрыла глаза, по-бульдожьи обвисли щеки, тускло белели оголившиеся ушные хрящи. Коричневая полоска на месте рта осталась той же самой, нетронутой.