Стеклянный меч - Виктория Авеярд (2016)

– Твой глаз, – объясняет он, проводя пальцем по моей левой скуле. – Там лопнул сосуд.

Прикрыв сначала один глаз, потом другой, я убеждаюсь, что Килорн прав. Если смотреть левым, мир выглядит совершенно иначе – кровавая дымка окрашивает его в розовый и красный. И в этом тоже виновата боль, которую причинил Мэйвен.

Кэл не встает – сидя на полу, он откидывается на руки. Видимо, он понимает, что колени у меня дрожат и скоро я рухну обратно. Он всегда знает такого рода вещи, и меня это страшно бесит.

– Да, Мэйвен пробрался в Причальную гавань, – деловито отвечает он. – Без шума, так что мы об этом и не узнали бы. И он отправился за первым новокровкой, который оказался поблизости.

Я со свистом выдыхаю. Волливеру едва исполнилось восемнадцать, и он не был виноват ни в чем, только в том, что родился другим. В том, что походил на меня.

«Кем он мог бы стать? – думаю я, грустя по бойцу, которого мы потеряли. – Какой способностью владел?»

– Мэйвену просто нужно было подождать, – продолжает Кэл, и у него на щеке напрягается мускул. – Они бы схватили всех, если бы не Шейд. Он получил сотрясение мозга, но все-таки вытащил нас. Понадобилось несколько прыжков и много риска, но он справился.

Ощутив облегчение, я медленно выдыхаю.

– Фарли жива?

Кэл наклоняет голову в знак подтверждения.

– И я тоже.

Килорн крепче стискивает пальцы.

– Не понимаю, каким образом.

Я подношу руку к ключице и чувствую боль. В то время как прочие кошмары – всякие ужасы, случившиеся с моим телом – уже прошли, клеймо Мэйвена абсолютно реально.

– Тебе было больно? – спрашивает Кэл, и Килорн фыркает.

– Ее первые слова за четыре дня были «убейте меня», если ты забыл, – резко произносит он, хотя Кэл и бровью не ведет. – Разумеется, та штуковина сделала ей очень больно.

Я вспоминаю щелчки…

– Штуковина? – Я бледнею и перевожу взгляд с одного на другого. – Погодите… четыре дня? Я пролежала без сознания так долго?

Четыре дня без памяти. Четыре дня пустоты. Паника прогоняет все мысли о боли, наполняя вены наподобие ледяной воды. «Сколько еще людей погибло, пока я находилась в плену собственного сознания? Сколько еще тел теперь свисают с деревьев и статуй?»

– Пожалуйста, скажите, что все это время вы не нянчились со мной! Пожалуйста, скажите, что вы сделали хоть что-то!

Килорн смеется.

– По-моему, сохранить тебе жизнь – это очень серьезно.

– Я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – перебивает он и наконец немного отодвигается.

Стараясь не утратить достоинства вконец, я сажусь обратно на спальник и подавляю стон.

– Нет, Мэра, мы не просто так сидели тут. – Килорн прислоняется к земляной стенке и смотрит в окно. – Мы кое-что сделали.

– Они продолжили охоту.

Это не вопрос, но Килорн тем не менее кивает.

– Как там Никс?

– Этот бычок нас очень выручил, – говорит Кэл, трогая синяк на челюсти. Он прекрасно знаком с мощью Никса. – Впрочем, убеждать он тоже умеет неплохо. И Ада.

– Ада? – спрашиваю я.

Почему они называют имя человека, который должен был стать еще одним трупом?

– Ада Уоллес?

Кэл кивает.

– Удрав от Черепов, Кранс вытащил ее из Причальной гавани. Забрал прямо из губернаторского особняка, прежде чем туда ворвались люди Мэйвена. Кранс и Ада ждали в самолете, когда мы вернулись.

Хотя очень приятно, что Ада выжила, я невольно ощущаю прилив гнева.

– Значит, ты бросил ее на поживу волкам. Ее и Никса.

Я стискиваю в кулаке теплый спальник, пытаясь хоть как-то успокоиться.

– Никс рыбак, Ада горничная. Как ты мог подвергнуть их такой ужасной опасности?