Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Он просит карту. Одна карта – значит, у него две пары и он рассчитывает набрать «полную руку».

Он берет карту и наугад сует ее себе в комплект, чтобы не показать, совпадает ли она с другими. Ни малейшего знака, ни малейшего движения пальцев. Я подключаю свою интуицию. Чувствую, «полной руки» он не набрал.

– Какая ставка?

– Тысяча, – бросает отец, уткнувшись в карты.

Он блефует, хочет со мной покончить. Высоко поднимает планку, чтобы принудить меня струхнуть. Но так как в этой партии я не смотрю в свои карты, отступать мне никак нельзя. Я повышаю цену:

– Тысяча пятьдесят.

Крупье не может не вмешаться:

– Послушайте, вы поднимаете до тысячи пятидесяти, не глядя в свои карты и не меняя ни одной?

– Тысяча пятьдесят.

– Две тысячи, – говорит отец.

– Две тысячи пятьдесят.

– Три тысячи.

Невозмутимо, не подавая вида, что у меня вспотела спина, я продолжаю:

– Три тысячи пятьдесят.

Сумма велика даже для него. Он еще ни разу на меня не взглянул. Такова, как видно, его военная хитрость: создать у противника впечатление, что ему не нужно даже смотреть на него, чтобы выиграть. По-прежнему сидя с опущенной головой, он демонстрирует мне только свои седины. Ему нужно время на размышление. Чувствую, он все-таки поднимет голову, чтобы на меня взглянуть. Но нет, он сдерживается.

– Десять тысяч, – объявляет он с ноткой раздражения.

– Десять тысяч пятьдесят.

Такой кучи денег у меня нет. Если я проиграю эту партию, то потребуются годы, чтобы заплатить долг отцу, который ничего мне не дал.

– Двадцать тысяч.

– Двадцать тысяч пятьдесят.

Наконец-то седая шевелюра колышется, голова приподнимается. Я вижу его глаза. Я смотрю на него в упор. У него такие же роскошные усы, как на том фото, которое я взял себе. Красавцем его не назовешь. У него озабоченный вид. Я пытаюсь понять, что в нем нашла моя мать. Он смотрит на меня, силясь понять. Его серые глаза ровно ничего не выражают.

– Тридцать тысяч.

– Тридцать тысяч пятьдесят.

Вокруг шепчутся. Привлеченные размером наших ставок, игроки из-за соседних столов обступают наш. Шепот перерастает в ропот.

Отец смотрит мне прямо в глаза. Я выдерживаю его взгляд. Не позволяю себе даже подобия улыбки. Сижу весь мокрый. Люди вокруг нас умолкают и перестают дышать.

– Пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят тысяч пятьдесят.

Если я проиграю, останется только идти в доноры крови, а то и органов. Надеюсь, мой ангел-хранитель наблюдает за нашей партией с самого начала и не даст мне опростоволоситься. Святой Игорь, на тебя уповаю.

– Сдано? – спрашивает крупье.

– Пятьдесят тысяч пятьдесят, – повторяет за мной отец.

Он больше не поднимает ставку, пик позади, пора показывать карты. Он поворачивает по одной свои. У него пара валетов – только-то. А что у меня? Восьмерка треф. Пиковый туз. Бубновый король. Дама червей. Пока что пусто. Осталось перевернуть последнюю карту.

Зловещая тишина.

Дама треф.

Спасибо, святой Игорь. У меня пара дам! Вася, ты лучший! Я выиграл. С трудом, но выиграл. Обыграл родного отца! Волк сожрал змею. Я, не стесняясь, издаю волчий вой. Никто не пикнет. Меня разбирает смех. Хохочу и не могу остановиться.

Небольшая толпа вокруг нашего стола неприязненно расходится.

Спасибо, святой Игорь. Спасибо, Вася. В очередной раз доказано, что в покере все сводится к психологии. Собственно, в него можно резаться вообще без карт. Я схожу с ума от радости.

Отец не сводит с меня глаз. Он спрашивает себя, кто этот разгромивший его молокосос. Чувствует, что-то здесь нечисто. Все мои гены вопят: «Я – твоя плоть и кровь, ты меня отверг и теперь пожинаешь плоды!»

Я распихиваю по карманам его деньги. Теперь я богат. Вот оно, мое наследство.