Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Единственное сочетание, обеспечивающее длительное супружество, – «мать/аграрий». Обоим дороги неподвижность и продолжительность. Все прочие сочетания могут быть очень страстными, но в перспективе чреваты конфликтами.

Идеал истинной женщины – быть матерью и любовницей, воительницей и застрельщицей. Чтобы о ней можно было сказать, что принцесса надела царскую корону.

Идеал настоящего мужчины – быть аграрием и кочевником, строителем и воином. Чтобы о нем можно было сказать, что принц сел на царский трон.

Когда встречаются настоящий царь и настоящая царица, происходит волшебство. Страсть сплетается с постоянством. Правда, так случается редко.

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.

148. Венера, 22 с половиной года

Теперь моя карьера идет как по маслу. Я переделала себе грудь, и, когда я растягиваюсь на спине, соски торчат кверху, как острия египетских пирамид.

Стилист-визажист постриг мне волосы, дантист – «челюстной пейзажист» особым образом отбелил мне зубы. Медицинская профессия явно сближается в наши дни с искусством.

В киосках пестрят журнальные обложки с моим лицом. Опросы помещают меня в десятке самых сексуальных женщин в мире. Излишне говорить, что с такой визитной карточкой я укладываю всех мужчин к своим ногам. Я одариваю своей благосклонностью того, кто котируется как первый среди мужских секс-символов, – Ричарда Каннингема, кумира моей юности.

Я поручаю Билли Уоттсу нас познакомить. Он ревностно берется за дело, так как медиум подтвердила: скоро мы с Каннингемом будем вместе. Мой агент легко находит общий язык с агентом Каннингема, и через несколько дней все уже обговорено, подписано, условлено, утверждено. Я должна «случайно» встретить Ричарда в одном из японских ресторанов Санта-Моники. Все фотографы поставлены на уши примерно таким сообщением: «Никому не говорите, но кажется, что…»

По этому случаю я оделась во все красное, потому что он говорил в одном из интервью, что ему нравятся женщины в красном. Он тоже не подкачал, надушился «Эйфорией», французскими духами, которые я рекламирую.

Наши агенты едят за столиком неподалеку, изучая список других своих клиентов мужского и женского пола, которых можно было бы свести. Я смотрю на Ричарда. В жизни он даже красивее, чем в кино. Удивительно гладкая кожа. Причем без всякой пластической хирургии. Пользуется, наверное, каким-то необыкновенным новым кремом, о котором я еще не слышала. Я немного стесняюсь, видя его перед собой живьем, а не на афишах кинотеатров и не на журнальных обложках. Он тоже не теряет времени зря – разглядывает мою новенькую грудь. Я рада, что ей так быстро нашлось полезное применение. Заказываем суши, потом наступает страшный момент, когда надо завязать разговор. Мы не знаем, что друг другу сказать.

– Как вам ваш агент? – спрашивает Ричард. – Много берет?

– Двенадцать процентов от моих заработков. А ваш?

– Мой – целых пятнадцать.

– Может, вам надо пересмотреть договор?

– Мой занимается вообще всем. Он заполняет мои счета и налоговые декларации, делает покупки. С ним я могу себе позволить не иметь при себе денег. Кажется, последний раз я воспользовался бумажником лет десять назад, до того как снялся в успешном фильме «Нагая прильнула к тебе».

– «Нагая прильнула к тебе»?

– Ага.

О чем еще говорить? Смущенное молчание. На счастье, нам приносят заказ, и мы едим. Только за десертом мы находим новую тему для разговора. Мы обсуждаем косметику – ту, которая вызывает аллергию, и ту, что годится для любых типов кожи. Наконец-то расслабившись, он перечисляет мне всех экранных толстяков и толстух, рассказывает, кто с кем спит, какие у знаменитостей извращения. Очень увлекательно! Не всякий так разговорится.

– Вы очень красивая, – произносит Ричард с профессиональной интонацией.