Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

– Чтобы атаковать такую твердыню, нужно гораздо, несравненно больше славы, – откровенно говорит он. – Да и вообще, оно вам надо – так рисковать вашими карьерами из-за такого мелкого происшествия? Знаете, как поступил бы на вашем месте я? Взял бы и написал Крису Петтерсу записочку: мол, мы не держим на вас зла. Может, он согласится снова пригласить вас в свою программу…

Мы тем не менее решаем довериться отборным журналистам, отличающимся бесстрашием и талантом расследователей. Но ни один из них не соглашается заняться нашим делом. Все до одного только о том и мечтают, чтобы поработать на телевидении с великим Крисом Петтерсом. Некоторые ссылаются на «профессиональную солидарность», некоторые – на «смехотворность» всей ситуации. Жаловаться на несостоявшееся изнасилование – это, знаете ли…

– От него пострадают другие! Он ненормальный! Его место в тюрьме.

– Да, все в курсе, но сейчас неудачный момент, чтобы об этом говорить.

Я совершенно ошеломлена. Ясно, что мечтать о безопасности не приходится. Моя красота, богатство, Ричард, толпы почитателей – ничто не оградит меня от неприкосновенных хищников вроде Криса Петтерса.

Я перестала смотреть круглосуточный американский телеканал и его вечернюю программу. Жалкая месть!

Не могу забыть слова полицейского: «Чтобы атаковать такую твердыню, вам нужно гораздо, несравненно больше славы». Прекрасно. Это и будет моей следующей целью.

149. Игорь, 22 с половиной года

Со Станиславом мне пришлось расстаться. Он стал пироманом. Если ему кто-то разонравился, он поджигал его почтовый ящик, потом автомобиль. Мало того, он метнул в окно представительства Чечни в Москве бутылку с коктейлем Молотова.

Психиатр посоветовал ему больше не прикасаться к спичкам, зажигалкам, даже кремням. Тогда он купил в магазине военного неликвида огнемет. Теперь я боюсь худшего. Бедный Стас… Еще одна жертва мирного времени.

Покер стал моим постоянным занятием, казино – кабинетом, ресторан при казино – столовой; у меня нет ни отпусков, ни социального обеспечения, ни нормированного рабочего дня. Сейчас передо мной сидит плохо одетый длинноволосый бородач. Он сильно меня удивил тем, что тоже не стал заглядывать в свои карты, прежде чем сделать ставку. Не запустил ли я новую моду? Не предстоит ли мне теперь иметь дело с картежниками, позаимствовавшими мою манеру игры? Лохматый, впрочем, выходит из игры, не позволив банку вырасти до небес.

– Для меня большая честь с вами играть, – говорит он и подмигивает.

Какой знакомый голос! Я точно слышал его раньше. Этот голос очень близкого мне человека…

– Вася!

Борода сделала его неузнаваемым. Он по-прежнему спокоен и безмятежен. Мы переходим в ресторан, садимся там друг напротив друга и болтаем за едой.

Василий теперь инженер по информационным системам. Он разрабатывает программу искусственного интеллекта, благодаря которой компьютеры приобретут зачатки разума. Он долго ломал голову, как сделать так, чтобы у программ появилось желание трудиться самостоятельно. Способ нашелся. Мотивацией для программ оказался внушенный страх смерти.

– Компьютер знает, что если он не выполнит поставленную перед ним программистом задачу, то будет отправлен на свалку. Страх такой развязки побуждает его превзойти самого себя.

Страх смерти… Значит, мы можем заражать машины нашими страхами, так они стали нашими невольницами. Вася приглашает меня к себе в гости и там предлагает сыграть в покер с его программой, подстегиваемой страхом смерти. Насколько неповоротливы шахматные программы искусственного интеллекта, настолько гибка его покерная программа. Она даже умеет «блефовать». Против меня играет программа, названная Васей «Проворство». Одолеть ее нелегко, потому что ей, понятное дело, все равно, смотрю я в свои карты или нет. К тому же она совершенствуется с учетом прежних партий, запоминая их и беспрерывно сравнивая, чтобы определить мою излюбленную стратегию.