Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

После передачи Крис Петтерс просит мой адрес – хочет прислать мне кассету с ее записью. Тем же вечером, когда я, сморенная усталостью, готовлюсь лечь спать, раздается стук в дверь. Я живу одна (наш с Ричардом брак скорее медийный, чем реальный) и сама смотрю в глазок. Это Крис Петтерс. Я отпираю дверь.

Он без всяких предисловий валит меня на диван, срывает с меня одежду, тащит в спальню, грубо швыряет на кровать. Я в ужасе вижу, как он вытягивает из кармана длинный черный шнурок.

Он выворачивает мне руку, уверенно придавливает мне спину коленом. Потом завязывает у меня на шее свой шнурок и начинает душить. Я задыхаюсь, пытаюсь оттолкнуть его свободной рукой, но сначала не могу дотянуться. Потом нащупываю какой-то клок и сильно дергаю.

У меня в руках остаются его волосы. Это накладка! Крис Петтерс превращается в растерянную ощипанную курицу. Поколебавшись, он вылетает за дверь. Я слышу злобный хлопок.

Не веря своим глазам, я разглядываю парик.

Спустя час я еду подавать заявление в полицию вместе с Ричардом, которого спешно вызвала. Я все еще в панике и путаюсь в показаниях, но все равно наговорила достаточно, чтобы детектив отвел нас в свой кабинет со звукоизоляцией. Там он терпеливо втолковывает нам, что Крис Петтерс известен своими «проказами» и что от него уже пострадало немало девушек. Он даже не исключает, что Петтерс – это и есть «убийца со шнурком». Но проблема в том, что численность его аудитории бьет все рекорды. Он – кумир публики. Он нравится и мужчинам, и женщинам, и богатым, и бедным, причем по всему миру. Он… как бы это выразить… «витрина Америки». Из-за этого Крис Петтерс пользуется защитой своего канала, правительства, всех, кто принимает решения в стране. С ним ничего нельзя поделать.

Я тереблю парик – мое доказательство и трофей. Детектив не сомневается, что он принадлежит Крису Петтерсу, тем не менее без стеснения признается в своем бессилии.

– Если бы на вас напал президент Соединенных Штатов, мы бы что-нибудь предприняли. Президент у нас не выше закона. Не то что неприкасаемый Крис Петтерс.

– Мы тоже не какие-нибудь бомжи. Она – Венера Шеридан, а я ее муж, вы не можете меня не узнать!

– Узнаю, вы – Ричард Каннингем. И что с того? Вы выпускаете один фильм в полгода, а Крис Петтерс появляется на экране каждый вечер, на него единовременно смотрят, не отрываясь, два миллиарда людей во все мире! Монумент мирового значения, вон он кто!

Я больше ничего не понимаю. От всех моих понятий остается мокрое место. Значит, в наши дни есть люди, неподвластные закону. Полицейский пытается мне втолковать:

– Сначала власть принадлежала самых мускулистым, тем, кто мог сильнее остальных обрушивать свою палицу или меч на соплеменников. Превыше закона были они. Потом власть перешла к людям «благородного» происхождения, к знати. Она могла казнить или миловать своих рабов, потом крепостных. Дальше власть перешла к богачам и политикам. Правосудие было против них бессильно, что бы они ни вытворяли. Теперь власть взяли телеведущие. Они вольны убивать, красть, жульничать, никто не посмеет сказать им ни слова поперек. Их же любит публика! Крис Петтерс торчит в телевизоре чаще всех. На него никто не осмелится замахнуться. Уж точно не я. Слишком его обожает моя благоверная.

– Если нельзя рассчитывать на полицию, мы обратимся к журналистам, закатим скандал. Немыслимо позволить такому опасному безумцу разгуливать на свободе! – кипятится Ричард.

– Делайте, что хотите, – спокойно отвечает детектив. – Но я заранее гарантирую, что если вы потребуете справедливости, то себе же сделаете хуже, потому что он наймет такого адвоката, который в два счета заткнет за пояс любого вашего. В наши дни важна не правота, а хороший адвокат.

Полицейский-философ жалостливо на нас смотрит.