Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Млечный Путь – пятилучевая спираль, вращающаяся вокруг собственной оси. В ее центре нечто вроде луковицы, внутри у которой – ядро, пронзенный пуп рая. Вокруг – диск и пылевые завихрения. Тянущийся дальше других наружный луч, Персей, величественно вращается вокруг собственной оси. Самый короткий луч, созвездие Лебедя, почти касается ядра. Диаметр – 100 000 световых лет, толщина – 5000, это впечатляет!

Фредди указывает на звездочку рядом с главным спиральным лучом, удаленную от центрального вздутия, – светило землян. Как подумаешь, что под этим крохотным источником света копошатся мои клиенты, многое становится относительным…

Мы берем курс на ближайшую галактику, ее имя Андромеда. Сжимая наш ромб, мы быстро достигаем скорости света. Вокруг нас застывают протоны. Скорость света превышена. До свидания, фотоны. Мы превысили скорость света уже вдвое.

Само путешествие не слишком радует. Пустота и есть пустота. Все великие мореплаватели чувствовали, наверное, то же самое посреди океана: ничего, кроме воды, до самого горизонта, и так бесконечно долго. По земной шкале мы проживаем годы вакуума. Но цель, что мы перед собой поставили, как и колоссальные космические расстояния, не оставляет выбора. Позади остаются миллионы километров, а сколько еще впереди… Я уже переживаю, сумеем ли мы отыскать дорогу обратно. Но раз уж начали глупить, придется идти до конца. Моим клиентам остается одно – полагаться на самих себя.

157. Игорь, 23 года

Я начинаю карьеру «профессионального больного» – вообще-то это приятное занятие. Мы с доктором Татьяной Менделеевой кочуем по больницам России и других стран. Всех безумно интересует моя пупочная онкология. «Вам больно?» – спрашивают меня. Сначала я давал отрицательный ответ, но чувствовалось, что собеседников эта безболезненность огорчает. Как можно интересоваться человеком, не испытывающим страданий? Поэтому я корректирую свою реакцию. «Да, немного мешает спать», – отвечаю я сначала, потом начинаю отвечать по-другому: «Это посередине тела, поэтому всюду отдает», дальше – пуще: «Это невозможно выносить!»

Любопытное явление: начав отвечать «да», я и впрямь стал испытывать боль. Само тело решило, выходит, помочь мне лучше исполнить роль. Хотя на самом деле для меня, сбившегося со счета боевых ранений, какой-то рак, пускай даже пупка, – так, пустяковая болячка.

Татьяна намерена потрудиться над моим образованием. Она учит меня любить толстые книги. Подарила недавно одну, особенно меня заинтересовавшую, – перевод западного романа «Крысы». Это история одной крысы из стаи, пытающейся уйти от отношений доминирования-подчинения, изобрести способ жизни в коллективе по принципу сотрудничество-взаимность-прощение. Одновременно герой-крыса расследует убийство крысиного царя. Он выясняет, что доминирующие крысы дружно сожрали царский мозг, потому что верят, что к ним таким образом перейдет его личность. Некоторые описания крысиных войн здорово смахивают на эпизоды моей войны с чеченцами.

Ко мне в палату врывается Татьяна Менделеева. Она говорит, что человеку противопоказана одинокая жизнь, что в жизни необходимо хотя бы немного любви. Хвать меня за подбородок – и поцелуй до самых гланд, я даже не успел сообразить, что происходит. У ее губ вишневый вкус, кожа у нее – чистый шелк. Никогда еще мне не бывало так хорошо.

Татьяна говорит, что хочет со мной жить, но сначала я должен принять ее правила.

– Я как зеленое растение, – объясняет она. – Со мной надо много разговаривать.

Мы занимаемся любовью.

В первый раз я до того возбужден, что весь трясусь от наслаждения. Во второй раз у меня ощущение возрождения. В третий я забываю обо всем плохом, что со мной приключалось с самого рождения.