Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

В свои восемь лет я сама зарабатываю на жизнь. Вообще-то всем нам надо бы быть довольными и счастливыми, но нет, папа с мамой не перестают ссориться. Тема – «зелень малышки». Намекают, конечно, на меня, применяя незнакомые мне словечки. Мама твердит, что переговорщик – она, поэтому по справедливости ей, как агенту, положен кое-какой процент. Папа возражает, что «мы сделали этого ребенка вдвоем, разве нет?», и добавляет: «Она больше похожа на мою мать, чем на тебя».

Мне нравится, что родители спорят, кому из них принадлежит моя красота, словно это их собственность. Вот только мама кричит все громче. Она сообщает, что наняла частного детектива, чтобы он следил за папой и «нащелкал их голышом вместе с его цыпочкой».

Папа сказал маме:

– Ты же стареешь, моя бедняжка, мне пора подумать, кем тебя заменить.

Мама ответила папе, что любовник из него никакой. Это неправда. Я обожаю, когда он осыпает меня поцелуями и твердит о своей любви ко мне. Папа ответил, что бессильных мужчин не бывает, все дело в неуклюжих женщинах.

Мама отвесила ему пощечину.

Папа дал ей сдачи.

Мама сказала, что раз так, то она переезжает к матери. Потом схватила статуэтку и швырнула в него. После этого прозвучала их ритуальная формула: «Только не при малышке». Удалившись к себе в спальню, они вовсю разорались, потом стало тихо, слышались только мамины «да», «нет», «ой-ой-ой», снова «да-да» и «нет-нет», как будто она не могла ни на что решиться.

Никто не пришел поцеловать меня перед сном, рассказать сказку, чтобы убаюкать. Я долго плакала в одиночестве, а потом помолилась. Хочу, чтобы родители меньше ссорились и больше занимались мной.

63. Жак, 8 лет

– Эй, малявка! Хочешь подраться?

– Нет! – отвечаю я категорично.

– Ты нас боишься?

– Да.

– Сильно боишься?

– Сильно.

Вымогатели смущены моей реакцией. Мальчишки в таких случаях всегда отвечают, что не боятся, – так, от бравады. Не хотят терять лица. Мне на это плевать. Я не хочу изображать смельчака.

Главарь банды ждет, что я воинственно встречу его наглый взгляд, но я вместо этого изучаю синюю линию горизонта, игнорируя их существование.

Это Мартин научила меня не смотреть в глаза кусачим собакам, хулиганам и пьяницам, потому что они считают это провокацией. Зато в шахматах рекомендуется, наоборот, смотреть противнику на переносицу, точно между глаз. Это сбивает его с толку. «У него создается ощущение, что ты видишь его насквозь», – объясняет Мартин.

Да уж, чему только эта девочка меня не научила! В том числе уважению к противнику. По ее словам, только та победа настоящая, которая одержана в последний момент. «Слишком легкая победа – не в счет».

– Ты смеешься над нами? – спрашивает главарь вымогателей.

– Нет.

Еще один совет Мартин: чтобы выбить раздраженного из колеи, надо просто разговаривать с ним разумно.

Я иду себе своей дорогой. Хулиганы колеблются. Из шахмат я уяснил, что если нападающий колеблется, то он теряет время. Я пользуюсь этим, чтобы спокойно уйти от них как можно дальше.

Я мерно дышу, сердцебиение не ускорилось. Не чувствую ни малейшего впрыска адреналина. Я неплохо прохожу испытание, но знаю, что через несколько минут, осознав недавнюю опасность, непременно запаникую. Сердце заколотится, я задрожу от страха. Враг, правда, будет уже далеко и не сможет насладиться ужасом, который он мне внушил.

Странное дело, страх всегда охватывает меня с опозданием. В самый ответственный момент, что бы ни происходило, я сохраняю хладнокровие и кажусь спокойным, а вот спустя четверть часа у меня в голове происходит взрыв.

Чудеса!