Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

– Ты ранен? – Я тронула черный рукав и быстро поглядела на руки. – У тебя ожоги.

– Там был пожар, – слегка туманно отозвался он.

Я вонзила взгляд в его глаза – Ли смотрел прямо на меня, но не видел. А видел он тюрьмы, огонь и то, что за ним… арестантов видел, которых они пришли спасти… и, может быть, стражу, которую ему пришлось убить.

Ни сестры, ни матери. Их он не видел.

– Они здесь? – снова взмолился он. – Пожалуйста, скажи, что они уже здесь.

– Я не знаю, как они выглядят, – как можно спокойнее сказала я.

Он уставился на меня с разинутым ртом, дышал тяжело и хрипло, словно наглотался порядком дыма.

– Там… – выдавил он. – Господи, Виола, там… – Он устремил взгляд куда-то сквозь меня, через плечо, назад. – Я должен их найти. Они обязаны быть здесь.

Он побрел мимо меня дальше, на поляну.

– Шивон? Мама?

Я не сдержалась, я крикнула ему вслед:

– Ли! Ты видел Тодда?

Но он ковылял прочь, не слыша меня, ничего не слыша.

– Виола! – Кажется, еще одна мистрис зовет на помощь…

Но тут кто-то рядом вскрикнул:

– Мистрис Койл!

Я развернулась винтом. На самом верху тропинки – мистрис Койл, верхом, понукала конягу цокать по камням вниз, насколько та вообще еще была способна. За ней, на спине, был кто-то еще… кто-то привязанный к ней, чтоб не свалился в дороге. Надежда ткнула меня под ребра: может, это Шивон? Или мама Ли?

(или он, может быть, это он, может быть…)

– Виола, помоги нам! – крикнула мистрис Койл, сражаясь с поводьями.

И когда я уже взяла с места навстречу им, конь оступился, повернулся боком, и я увидела, кто сидит там вторым, без чувств, нехорошо обвиснув на путах.

Коринн.

– Нет, – твердила я, едва дыша, сама того не сознавая. – Нет, нет, нет, нет, нет…

Мы спустили ее наземь, на плоскую поверхность скалы… мистрис Лоусон уже мчалась к нам с охапкой бинтов и лекарств.

– Нет, нет, нет…

Голова Коринн у меня на коленях, штоб не стукнулась о камень. Мистрис Койл рвет ей рукав, штобы сделать инъекцию.

– Нет…

Мистрис Лоусон добегает до нас и ахает, увидав, кто это…

– Ты нашла ее.

– Я нашла ее.

У меня под руками – твердый череп. Кожа горит в лихорадке огнем. Скулы – острые-преострые, глаза затянуты пронзительной чернотой на фоне обвисшей, вялой кожи… Ключицы торчат над воротом рваной и грязной униформы мистрис… И цепочка ожогов вокруг шеи. И порезы на предплечьях. И вырванные с мясом ногти…

– Коринн… – шепчу я, и вода из глаз каплет ей на лоб.

– Оставайся с нами, девочка моя…

Кому она это говорит, мистрис Койл, – мне или Коринн?

– Теа? – не подымая глаз, спрашивает мистрис Лоусон.

Мистрис Койл качает головой.

– Теа погибла? – переспрашиваю я.

– И мистрис Ваггонер, – кивает мистрис Койл (и я замечаю копоть у нее на щеках, злые, алые ожоги на лбу). – И другие. – Губы вытягиваются в ниточку. – Но и из них мы кое-кого забрали.

– Давай, девочка моя, – говорит мистрис Лоусон Коринн, которая все еще без чувств. – Ты же у нас упрямая. Нам сейчас только этого и нужно.

– Держи. – Мистрис Койл дает мне пакет с жидкостью, от которого трубка идет к воткнутой в локоть иголке.

Я беру одной рукой… голова Коринн у меня на коленях.

– Ну-ну-ну, посмотрим. – Мистрис Лоусон отклеивает присохшую к боку заскорузлую ткань.

Жуткий запах бьет в нос всем троим одновременно.

И вонь еще не самое страшное. Самое страшное – то, что это значит.

– Гангрена, – бессмысленно говорит мистрис Койл…

…потому что всем и так видно: стадия заражения давно пройдена. Запах означает, что ткани мертвы. Что рана начала поедать Коринн заживо. Коринн, которая сама меня этому учила (о, хоть бы мне не помнить…).

– Они даже не оказали ей чертову элементарную первую помощь, – прорычала мистрис Лоусон и вскочила и кинулась в пещеру за самыми сильными нашими медикаментами.