Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

Мистрис Лоусон схватила аптечку первой помощи и ринулась вверх по тропе к нему. Мы с Джейн сделали то же самое.

Мы уже одолели половину склона, когда они потекли из леса.

На телегах, на плечах у других, на носилках, на лошадиных спинах, а за ними на тропе – еще люди и еще – из-за гребня холма.

Все, кого они ушли спасать.

Заключенные из тюрем. Преступники перед мэром и его армией.

В каком… в каком же они были состоянии…

– Ох, божеш ты мой, – тихонько обронила рядом Джейн (это мы обе встали посреди дороги как вкопанные).

Ох, боже ты мой.

Следующие несколько часов у меня смазались. Мы таскали раненых в лагерь… некоторые, правда, были так плохи, что помогать им приходилось прямо на месте, на земле. Меня перебрасывали от одной целительницы к другой, от раны к ране, от травмы к травме, гоняли в пещеру за медикаментами и обратно. Я носилась с такой скоростью, что только через некоторое время начала замечать… большинство ранений были не боевые.

– Их били, – ахнула я.

– И морили голодом, – зло рявкнула мистрис Лоусон, делая укол в плечо женщине, которую мы только что перенесли в пещеру. – А еще пытали.

Женщина была одна из многих. Их становилось все больше и больше, и поток грозил не закончиться никогда. У большинства был шок – слишком большой, чтобы даже говорить: они просто смотрели на нас в жутком молчании или причитали без слов – с ожогами на руках и лицах, с незалеченными старыми ранами, с ввалившимися глазами людей, не евших долгие долгие долгие дни.

– Он сделал это, – прошептала я себе. – Это он все это сделал.

– Подержи-ка, девочка моя. – Мы с мистрис Лоусон снова выбежали в ночь с полными руками пластырей – капля в море того, что там требовалось.

Мистрис Брейтуэйт отчаянно махала мне. Она вырвала у меня пластыри и принялась лихорадочно перевязывать ногу женщины, которая орала под ней как резаная.

– Джефферс! Быстро! – рявкнула она.

– Я его не принесла…

– Так беги и принеси, к чертовой матери!

Я кинулась снова в пещеру, лавируя между целительницами, ученицами и ложными солдатами, скорчившимися над пациентками – на холме, на телегах, везде. Везде. Впрочем, там были не только женщины. Среди арестантов попадались и мужчины – тоже избитые, отощавшие. Были и наши, из лагеря, раненные в сражении – Уилф с противоожоговым пластырем на щеке… правда, он все равно помогал перетаскивать пострадавших на носилках в лагерь.

Я ворвалась в пещеру, сгребла еще пластырей, джефферов корень, снова выскочила на мороз – в десятый, наверное, раз. Пробегая через поляну, я мельком глянула на тропинку, по которой еще продолжали прибывать люди – но уже меньше.

На мгновение я замерла, обежала взглядом новые лица и лишь затем бросилась к мистрис Брейтуэйт.

Мистрис Койл пока не вернулась.

И Ли тоже.

– Он был прямо в самой гуще, – сказала мистрис Надари (я помогала ей поднять на ноги только что получившую джефферс пациентку). – Как будто искал кого-то.

– Мать и сестру, – объяснила я, принимая весь ее вес на себя.

– Мы не всех вытащили, – покачала головой мистрис Надари. – Был еще целый корпус, где бомба почему-то не сдетонировала.

– Шивон! – закричал кто-то неподалеку.

Сердце подскочило и понеслось – куда сильнее и быстрее, чем я ожидала; улыбка сама прыгнула на губы.

– Он нашел их!

Но, уже оборачиваясь, я поняла, что ошиблась.

– Шивон? – По тропинке из лесу спускался Ли: один рукав до плеча почернел, физиономия в саже, глаза рыщут кругом, по толпе, туда, сюда, обшаривают людей. – Мам?

– Пошла! – велела мистрис Надари. – Проверь, не ранен ли он!

Я сбросила на нее женщину и рысью кинулась к Ли, игнорируя прочих мистрис, которые все звали меня к себе.

– Ли!

– Виола? – встрепенулся он при виде меня. – Они здесь? Ты не знаешь, они уже пришли?