Вопрос и ответ (перевод Алексея Осипова) - Патрик Несс (2009)

– Я горжусь тобой. – Мэр собрал поводья. – Вами обоими. И вы будете вознаграждены за свои усилия.

Он выехал в ворота. Шум Дэйви так и просиял.

– Слыхал? – воскликнул он, шевеля бровями. – Нас наградят, моя нежная ссанина.

– Заткни пасть.

Я двинулся вдоль стены на зады участка, туда, где еще оставалось свободное место и где теперь сгрудилась вся тысяча с лишним спаклов. Они расступались, отодвигались с дороги.

– Скоро принесут радиаторы, – крикнул я, показывая это еще и в Шуме. – Вам станет лучше.

Но они все расступались, растекались в стороны – только бы не коснуться меня.

– Я сказал, вам станет лучше!

Тупые, неблагодарные тва…

Я остановился. Сделал глубокий вдох.

И пошел от них прочь.

В задней части площадки, за домом, к стене прислонили несколько лишних рамок с брезентом – получилась типа нора.

– Можешь выходить, – сказал я.

С минуту там было тихо, потом послышался шорох и наружу явился 1017 с рукой в слинге, сделанном из моей рубашки (которых у меня, прямо скажем, и без того немного). Еще костлявее прежнего, краснота ползет по руке от места перелома… но, кажется, она, наконец, начала бледнеть.

– Мне удалось спереть немного обезболивающих. – Я выудил таблетки из кармана.

Он сцапал их с моей ладони, поцарапав кожу.

– Осторожнее, – прошипел я. – Хочешь, штобы тебя забрали, куда и всех прочих увечных спаклов?

Рявкнул Шум – какой я и думал, ничего нового: он стоит надо мной с ружьем, он бьет и бьет и бьет меня, а я умоляю прекратить, он ломает мне руку…

– Ага, – сказал я. – Ну-ну.

– Играешь со зверушкой? – К нам подвалил Дэйви, прислонился к стене, скрестив на груди руки. – Знаешь, когда лошадь ломает ногу, ее стреляют.

– Он не лошадь.

– Не-а, – кинул Дэйви. – Он овца.

– Спасибо, што отцу не сказал.

– Да плевать мне, ссанина, – Дэйви пожал плечами, – пока это не мешает нашей награде.

1017 снова грубо щелкнул – на нас обоих, но в основном на меня.

– Какой-то он у тебя недостаточно благодарный, – заметил Дэйви.

– Ну, я его уже дважды спас. – Я посмотрел 1017 прямо в глаза… в глаза, которые никогда не отпускали моих. – И больше этого делать не буду.

– Это ты так говоришь, – покачал головой Дэйви, – всем понятно, что будешь. Даже ему. – Он кивнул на 1017. Потому что ты у нас нежный.

Он в насмешку сделал очень большие глаза.

– Заткнись.

Но он расхохотался и ушел, а 1017 все пялился и пялился на меня.

А я – на него.

Я его спас.

(я спас его ради нее)

(если бы она только была здесь и видела, как я его спас)

(если бы она была здесь)

(но ее здесь нет)

Я сжал кулаки… и заставил себя их разжать.

Новый Прентисстаун сильно изменился за последний месяц, я видел это каждый день по дороге домой.

Во-первых, надвигалась зима. Листва на деревьях стала красной и лиловой и сыпалась с веток, оставляя стоять высокие голые скелеты. Всякое вечнозеленое сохранило иголки, но посбрасывало шишки, а недотроги втянули ветки в стволы и приготовились эдакими жердинами пережидать холода. Все вот это, да еще постоянно темнеющее небо… – город в итоге выглядел… голодным.

Так оно, впрочем, и было. Армия пришла под самый конец урожая, так што запасы провианта в округе имелись, да вот только из внешних поселений больше никто не приезжал торговать, а Ответ исправно продолжал бомбежки и продуктовые налеты. Как-то ночью они увели цельный склад зерна – настолько ловко и подчистую, што стало ясно: и в армии, и в городе есть сочувствующие. Им явно кто-то помогал.

Для армии и города это была плохая новость.