Дни Солнца - Андрей Хуснутдинов (2021)

От толпы отделился сгорбленный подросток, кивнул старику, подошел к не-Яну и трусливо – опять же оглянувшись на старика – лизнул его в висок. Тотчас солдаты сдвинулись с мест, и четверка их каким-то механическим, шахматным движением взяла не-Яна в кольцо. Между ними и охранниками Хирурга было не больше двух шагов, из этого промежутка как бы стал откачиваться воздух, но Хирург поспешил разрядить тишину приказом: «Нет». Его люди отступили. Старик в золотой хламиде обратился к солдатам на латыни. Не-Яна подвели к нему. Один из оборванцев снял с себя одежду, положил ее к ногам старика и, обернувшись, наотмашь ударил пленника по лицу. Не-Ян удивленно схватился за щеку. Он хотел что-то сказать, но оборванец ударил его по другой щеке и плюнул в лоб. Закрывшись руками, не-Ян прошептал что-то, между ладоней по его подбородку бежала кровь. Чутко, словно к двери, обидчик подался к безответной жертве, но тут возле головы его прошуршал меч; он присел и оглянулся на охранника Хирурга, того, что нанес ему удар, и на старика, как будто испрашивая защиты. Диана увидела, что по шее оборванца сходит жирная лента крови, сам он этого еще не чувствовал, а лишь зябко поднимал плечо к голове, стараясь почесать разрубленное ухо. Закричал и переломился в поясе он, когда коснулся раны и увидел на пальцах кровь. Вопль его прозвучал сигналом к общему движению.

Цирк распался загалдевшей толпой. Гроздью, будто ключи в связке, столкнулись мечи. В этом хаосе Диана тотчас потеряла и Хирурга, и его людей. Она поискала вокруг себя, чем можно было бы защититься, но нашарила только пустой кубок. Кувыркаясь с грозным гулом оторвавшейся вертолетной лопасти, над нею пролетело копье, стукнулось древком обо что-то позади, покатилось обратно и опрокинуло кубок. С видом ребенка, которому разрешили потрогать удава, Диана коснулась иззубренного наконечника, но отдернула пальцы: наконечник был вымазан чем-то липким и теплым. Закусив кулак, она снова поглядела в сад и увидела, что свалка сворачивается, все кончено – оборванцы уволакивают в темноту мертвого солдата, обоих охранников Хирурга и еще троих несчастных, таких же оборванцев, между ними ходят священники и торопят их, подгоняют своими золотыми палками. Хирурга она увидела стоящим в стороне и отирающим краем покрывала что-то с виска. Кроме нее, кажется, никто и не замечал его. От происходящего он как будто был отделен стеной, и если бы не потускневший от бешенства взгляд его, направленный вслед людскому сгустку, что уносил не-Яна и артачившихся солдат, если бы не растертые вишневые пятна на виске и ходившие желваки на скулах, Диана решила бы, что весь этот балаган – только следствие его приказа, что он наблюдает за исполнением своей воли.

Подул горячий, насыщенный пылью ветер. Старик в золотой хламиде, было поднявший навстречу Хирургу указующий перст и открывший рот для прощания с побежденным, задохнулся и закашлялся. Даже хламида его потускнела и съежилась от пыли. Палец втянулся обратно в рукав. Пятясь, он пристукнул по земле клюкой, повернулся и пошел за своими людьми. Тут он уже не скупился на окрики и ругательства, и, прежде чем тьма погасила его фигуру, Диана увидала, как он навис над кустом дикой малины и высморкался.

Хирург подошел к калитке. Волосы на виске у него рассеклись от ветра. Диана поднялась.

– Иди в дом, настырная, – сказал он.

Она послушно пошла в черный проем, обрезавший шум ветра и запахи сада, и шагала до тех пор, пока не ткнулась ладошкой в стену. Было слышно, как вошел Хирург, как закрылась за ним дверь и струйка воды пролилась у порога. Крашенные маслом стены мерещились Диане железным сводом, погруженным в ртуть. В канавке, обегавшей свод по периметру, Хирург зачерпнул воды и ополоснул лицо. Появилось эхо – капризный, неверный, крошащийся слепок с холодной ослизлой поверхности свода.

– Как часто мы спрашиваем правила игры, в которую суемся? – неожиданно спросил Хирург.

Диана, будто вопрос мог быть обращен к кому-то другому, осмотрелась.