Дни Солнца - Андрей Хуснутдинов (2021)

– Здесь дверь…

– Какая дверь?

– В убежище.

– В какое еще убежище?

– От Страшного суда.

Александр хотел что-то сказать, пристыдить брата, но осекся, увидев, что может снова обидеть его. Иван не первый год выкидывал подобные трюки, к которым учил всех относиться так же серьезно, как серьезно все относились к его лечению. Однажды, когда он заявил матери, что под одним деревом в саду зарыта рыцарская перчатка и он хочет ее выкопать, даже пришлось инсценировать фокус – Государыней были незаметно отданы распоряжения, и когда затем в условленном месте Иван откопал искомое, ржавую латную перчатку без двух пальцев, радости его не было предела; представление это имело тем более поразительный успех, что в тот день он впервые отказался от обезболивающего укола.

– Послушай… – опять начал Александр и опять не решился договорить, остановленный мыслью, что гуляющая по саду девушка также могла оказаться плодом больной фантазии Ивана.

* * *

После завтрака у него была назначена встреча с князем и княжной Закревскими. Если б не камердинер, он бы и не вспомнил об этом. Александр сказал Ивану, что должен встретить гостей.

– Конечно, конечно, – ответил Иван с напускной улыбкой. – Как-нибудь потом… В лес не убежит.

– Кто не убежит? – не понял Александр.

– Не имеет значения… – Иван смотрел куда-то поверх него. – Поклон ее сиятельству.

– А знаешь, – сказал Александр, – ты жесток.

– Знаю, да, – легко согласился Иван.

Они остановились посреди пустой анфилады западного крыла. Александру показалось, что брат хочет что-то еще сказать ему, но Иван подошел к картине, глядел в треугольную щель между рамой и стеной и, похоже, вообще забыл думать о нем. Александр повернулся и молча пошел прочь.

* * *

Грузный, напудренный князь и девятнадцатилетняя красавица княжна поднялись ему навстречу так спешно, словно видеть его здесь было для них неожиданностью. Почтительная и притом неуловимо развязная поза князя – прогулочная, как однажды заметил Иван – неприятно кольнула Александра, он будто впервые понял то, чему прежде не придавал значения: князь ставил себя с ним на одной доске из-за успехов дочери и был в своем праве. В фигуре Магды, затянутой в чересчур облегающее темно-зеленое платье, как будто пряталась взведенная пружина. Александр встал перед ними и, хотя от него до сих пор разило порохом, зачем-то солгал, что заигрался на корте.

– Прошу. – Он пригласил их к креслам и сделал вид, что не заметил задержавшейся на весу руки княжны.

Визит этот, согласованный еще на прошлой неделе, теперь виделся ему ненужным и даже сомнительным. С позапрошлой ночи, казалось ему, шел отсчет другой, новой жизни, и странно, что его гости ничего не знают об этом. С Магдой они были близки больше года, ни от кого это не скрывалось больше месяца, и вот теперь им предстояло обсуждать условия покупки императорским двором каких-то княжеских угодий.

Наклонив голову, Александр оценивающе, точно только теперь впервые видел их, смотрел на князя и княжну. Магда, конечно, была обижена из-за оставленной без пожатия руки, поэтому ответила надменным взглядом, отвернулась и уставилась на каминную полку. Нимало не заботясь ее обидой, этой игрой, которую знал очень хорошо, он обратился к князю:

– Как добрались?

Князь заскрипел креслом, доставая из кармана платок; несмотря на прохладу, он вспотел, острова пудры выступали на его покрасневшей лысине.

– Имели честь слушать вас в комитете… в этом… как его… – Он взял платок и мял его в руке.

– Рожениц, – подсказала Магда, не отрываясь от камина.

– Да, – кивнул князь. – И этот патер…

– Ах так, – воскликнул Александр, радуясь, что они могут говорить о чем-то постороннем, и развернулся к князю. – И что же патер?

Князь вытер шею.

– А что патер… Самоуверенный, доложу вам, наглый тип.