За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Барабан звучал тише, давая слово Стрибогу и огню. Огонь шептал, и его искры, ведомые Стрибожьим внуком, взлетали ввысь, устремляясь к кроне Краколиста. И каждая искра была подобна миру, что, разгораясь, воспарял, дабы погибнуть среди Тьмы.

– Боги не являли свой глас уже давно, – шелестел высокий, словно капий, волхв. – Молчит Матушка-Земля: содрогается, видимо, её душа перед грядущим. Ибо чувствуем все мы – пришло печальное время.

Волхв, походивший на почившее древо, открыл глаза. Сквозь марево сизого тумана он видел сидящих в тишине служителей Богов – духов Леса, ставших с бором едиными, но покинувших мир. Их безмолвие было священным – старцы говорили только в думах, открывая их другим; сквозь траурные одежды кудесников проросла трава, и ворожба скрепила клятвой веки.

– Пора возвращаться в Свет, – хрипло сказал волхв, напоминавший древо, и его голос прорезал священную тишину, будто гром. Но замершие вокруг потухшего на заре веков костра старцы не дрогнули. Их взоры были по-прежнему среди Звёзд Краколиста. – Наша сила нужна детям Сварога.

– Всё суетишься, – раздался в думах волхва голос сгорбленного старца. – Ты ещё слишком юн, Велижан, и не видел того, сколько раз погибал мир. Закрывай глаза да набирайся мудрости.

– Я послушал вас и не стал пить из чаши Белозара, – молвил Велижан, нарушая святую тишь старческим голосом, – и Сила моего учителя досталась мужу. Хорошо, что в сердце того сварогина было не много тьмы. – Велижан перевёл дух: после многолетнего молчания говорить было тяжело. – Но нынче я не буду внимать вам. Я вернусь в Свет по зову сердца.

Сидевший напротив Велижана сгорбленный старец открыл глаза – его очи на заросшем лице тускло светились сквозь ночную мглу.

– Мы должны хранить Силу Звёзд для будущих веков, – хрипел он. – Не забывай завет Богов для странствующих волхвов.

– Я помню, Святослав, – отвечал Велижан, чувствуя, как слова становятся всё более привычными ему. – И потому поступлю так, как считаю нужным. Дабы те века, о которых ты говоришь, не обратили наш Свет во Тьму.

Глава 17

Огонь степи золотой

Пламя неистово ревело: гудящие огненные шары, пущенные с осадных катапульт, смертью разливались по каменным стенам Степнограда. В местах ударов камень плавился и стекал вместе с огнём ослепительным потоком к оборонительному рву.

Внук Стрибога разносил по миру вести о приближающейся кончине ещё одного города Ровновольского княжества: крики людей, звон мечей и чёрные наливные клубы дыма, что поднимались с городских стен.

– Они не приняли нас, за что и поплатились, – сиплым шёпотом гордо молвил Мулак, восседая на лошади рядом с Абдаем. Хан и военный советник находились в тылу собственного войска: два гордых мужа на вороных конях в окружении свиты. Их тёмно-синие, как бездонное небо Тенгри, плащи развевал ветер, яркое солнце отражалось от доспехов, а взгляд чёрных глаз испепелял. Великий хан медленно повернул могучую голову, дабы посмотреть на советника: тщедушного, но высокого человека, который, будто хищная лисица, взирал на разворачивающееся действо. Осада Утлуга[20] продвигалась, пропитав воздух горьким дурманом войны: огни хорохая[21] взлетали с катапульт, первые ряды войск уже преодолели окружной ров, и люди штурмовали стены. Сварогины оборонялись: со стен сбрасывали чёрную смолу, лучники стреляли из бойниц, но наступление остановить не могли.

– Мы напали на Хизр[22], – пророкотал в ответ Абдай. Мулак, дёрнувшись, оторвался от сладостного созерцания войны и обратил взор на великого хана. – Они поступают верно, – говорил ему Абдай.

– Если бы жители Хизра поступили бы умно и не пытались нас прогнать, войны бы не было, – легонько улыбнулся Мулак.