За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Макошь, что же за пряжу ты прядёшь? – прошептала Василиса, оставшись в одиночестве. Теперь она не сможет, как хотела, поговорить с Веславом: у неё не хватит духу причинить ему ещё больше страданий. Царица видела, как правление мучает царя, как тяжело ему принимать решения за всех. Чувствовала, как он всем сердцем желает простого тихого бытия… Но она должна уйти, уйти, дабы тёмные силы покинули Солнцеград. Уйти, дабы во всей Сваргорее началась мирная жизнь. Уйти тихо и незаметно… потом. Сейчас она просто станет тенью, она не будет выходить к людям, которые считают её тёмной волхвой. А когда придёт время, когда Веслав научится жить без неё, она обратится к полуднице.

Прощание Василисы будет незримым.

– Ещё немного, ещё чуть, и тьма покинет Свет, – шептала сама себе царица, покидая горницу.

Василиса спустилась в нижние хоромы и вышла в небольшой сад, что был разбит за Царским Теремом – между ним и гостевыми теремами. Яркое солнце разливалось по пожелтевшим листьям деревьев, зайчиками разбегаясь по мощёным дорожкам. Царица медленно побрела по дороге, стараясь развеять тяжёлые думы и борясь с желанием пойти в Святобор к полуднице. Недалеко тихо звенел зачарованный фонтан, и доносились голоса. Царица невольно остановилась и прислушалась.

– И тебе не страшно ей прислуживать? – шептали.

– Нет, ты чего говоришь-то? – удивились также тихо. – Царица добрая, слова мне плохого не сказала! Только, бывало, возмущалась, но как все.

– Добрая-то она добрая, да вот мёртвая, – прошелестело, и Василиса почувствовала, как сжалось сердце и грудь сковало холодом.

– Не мёртвая она, – возразили, – если бы мёртвой была, тогда бы она как умертвие выглядела.

– А ты видела умертвий?

– Хвала Матери Свагоре – нет.

– Тогда откуда тебе знать, как они выглядят? А царица сама всему честно́му народу поведала о том, как умерла!

– Но она сказала и о том, что вновь жива!

– А ты слышала о том, чтобы Боги воскрешали мёртвых?

– Нет.

– И я вот не слышала! Не удивительно ли то, что только царица толкует о том, что Царь Драгослав жив в плену у Мора? Живой мертвец, как и она сама…

Василиса тяжело дышала: она не могла больше слушать. Неведомое доселе чувство накатило ледяной волной, и царица вышла из-под сени деревьев на площадь. У фонтана стояли её прислужница Катруся и служанка Дарья – дородная баба, которая и расспрашивала Катрусю о Василисе. Обе стояли к царице спиной и потому не заметили того, как Василиса вышла к ним.

– И кого из вас мне заволхвовать первой, а? – гневно спросила Василиса, и прислужницы, вздрогнув, обернулись, да так и замерли с открытыми ртами. – Зачем мою Катрусю пугаешь? – Василиса холодно смотрела на Дарью, сжимая кулаки.

– Я… я, ваше величество… – растерялась Дарья. Служанка с трудом подбирала слова, борясь со страхом и волнением: суровый взгляд царицы пронзал льдом.

– Неужели так боишься меня, что ответить не можешь? – покачала головой Василиса. – Тогда скажи мне прямо, что мёртвая я!

– Прошу прощения, ваше величество. – Дарья положила руку на сердце и неуклюже поклонилась. Катруся поспешно последовала её примеру.

– Да не прощения проси, а думы свои говори! – воскликнула Василиса. – Или дух твой настолько слаб, что не можешь сказать мне то, что мыслишь обо мне?!

– Ваше величество… я… не думаю… не полагаю… никак… дурное о вас… – лепетала Дарья, путаясь в словах, но Василиса вскинула руку, и Дарья умолкла.

– Если не можешь сказать мне то, что мыслишь, тогда вообще не говори своих дум! – рассердилась Василиса, и Дарья вновь покорно поклонилась. Царица посмотрела на Катрусю, что затравленно взирала на неё.

– Я рада, что ты не мыслишь обо мне дурно, – сказала Василиса Катрусе, и девочка поклонилась. – Я надеюсь, что ты и впредь будешь предана мне.

– Клянусь перед Матерью Свагорой, что буду преданно служить вам! – Катруся положила на сердце руку, и Василиса, кивнув, покинула площадь.