За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

– Что случилось? – ещё раз тихо спросила Любава.

– Полоз напал на Велейные острова и Зелёный остров. Князя Световита унесли в Ирий птицы.

После Великого Собора Василиса не находила себе места. Она видела, как с опаской смотрят на неё слуги, как сторонятся придворные, как шепчутся за спиной люди. Чувствовала Василиса и то, что её близкие друзья – Яра с Яромиром и Мухома с Фросьей – тоже будто чурались её. Из их слов ушло тепло, а взоры дорогих очей сковал лёд.

После Великого Собора Мухома с семьёй отбыл в Волыньку – князь и так долго гостил в столице и не мог оставить Волыньское княжество на веденея Душана в такое неспокойное время. Фросья с дочкой отправились вместе с ним. И когда они торжественно прощались с царской четой на белокаменной пристани Солнцеграда, ни Заяц, ни Фросья не обняли на прощание Василису – оба только положили на сердца руки в знак уважения к царице и царю.

Веслав говорил о том, что Мухома и Фросья не могли поступить иначе – прощаться перед всем честным народом по-семейному нельзя. Но Василиса чувствовала, что не в этикете была причина. В Теремном Дворце ни Фросья, ни Заяц к ней на прощание не подошли. И тоска Василисы делалась всё темней, а Колодец во снах виделся всё чаще.

– Давай сегодня отправимся по мосту в город Дален? – спросил Веслав, и Василиса подняла печальный взор на мужа.

Веслав сидел напротив Василисы в кресле у окна. Стояли первые дни осени, и лившееся из открытого окна солнце сусальным золотом разбегалось по расписным стенам, играло на резном дереве стола и струилось по дорогим одеждам царицы и царя. Издалека слышалось баритонное пение волхвов и птичьи песни, провожавшие лето.

– Какие бы времена ни наступали, что бы Боги нам ни посылали, мы должны жить дальше. – Веслав подался вперёд и взял Василису за руку. – Ты сама меня так учила, помнишь?

Василиса кивнула и убрала руку: она помнила. Она помнила всё, даже то, что так надеялась забыть. Но время не облегчало душевную ношу, а только приносило новые несчастья. Жизнь в Царском Тереме угнетала – людей вокруг было слишком много, и неосторожное слово или взгляд могли быть истолкованы неверно. Это только в сказках и былинах цари и князья всецело правят миром. Чем дольше Василиса была царицей, тем яснее понимала, что всё – наоборот. Василиса часто вспоминала слова берегини рощи Мироведов о том, что речи людские хоть и не обладают силой ворожбы, намного опаснее морока. И Василиса корила себя за то, что внимала им. Корила себя царица и за то, что так и не отважилась уйти с навью в лес, к любимой берегине. Никак не могла найти силы оставить Веслава и отца! Что же она за царица такая, раз не может пожертвовать своим благополучием ради других?! Каждый раз, ходя в капище говорить с полудницей, Василиса надеялась, что не вернётся в терем, возьмёт руку нави и прислужница Мора унесёт её в тайгу. Но каждый раз, когда Василиса была полна решимости и была готова проститься с миром, налетал студёный ветер и отгонял морок.

– Родная, ты слышишь меня? – мягко спросил Веслав, и Василиса поняла, что её думы вновь белый свет застлали.

– Прости, задумалась, – прошептала царица.

– Давай развеем твою тоску? – старался улыбаться ей Веслав. – Дела государственные сегодня уже решали с Кудеяром, и мы с тобой можем побыть вдвоём. Отправимся в Дален – там, говорят, большой осенний базар, даже на инграх катают по площади! Представляешь? – развёл руками царь. – Всегда хотел покататься на ингре. В юности даже полагал, что бытие погонщиком ингр намного лучше бытия царевичем.

Василиса легонько улыбнулась.

– Знаешь, я сейчас тоже так думаю, – ответила она. – Но в Дален не хочу.

– Тогда, может, в Варгл?

Царица отрицательно покачала головой:

– Мне неохота никуда идти. – Василиса вздохнула. – Да и как ты представляешь такую прогулку? В окружении свиты прошествуем по ярмарке, а люди будут нам в ноги кланяться? – Царица усмехнулась.