За тридевять земель - Екатерина Мекачима (2021)

Писем из родной деревни более не приходило, и Мирослава полагала, что родители смирились с её решением, а Вель, хвала Богам, забыл о ней. Может быть, Забава даже обратила внимание Веля на себя – этому Мирослава была бы рада. Правда, старец Никодим так и не отбыл в деревню и, будто чуя неладное, часто приходил навещать юную ворожею. Мирославе же казалось, что ей нельзя ждать гибели мира, которую предрекала Макошь, – надобно отправляться в Тайгу сейчас, – не зря Богиня явила видение так рано. Но Мирослава всё не могла разуметь, как покинуть Свагобор и добраться до Еловой, и часто корила себя за несмелость: где это видано, чтобы волхва, на которую обратили взоры Боги, не могла вынести их испытание достойно? Если Макошь явилась ей для того, чтобы она спасла Сваргорею, то, значит, у неё есть на это силы, а путь до Еловой укажут Боги.

И проснувшись одним ранним осенним утром, Мирослава решила собрать вещи и уйти.

Послушница встала, умылась, переоделась и помолилась Богам. Сложила в узелок пожитки, благо их было немного, и покинула келью.

Пустой деревянный коридор терема освещал холодный Небесный Огонь; Мирослава тихонько спустилась в сени: никого. Не было даже старшей наставницы, что следила за порядком в Сестринском Свагоборе. Но Мирославу это не удивило: душу умиротворяло уверенное спокойствие, и юная волхва вышла на улицу.

Сизый туман стелился по земле, укрывал деревянные терема Свагобора и скованные инеем деревья, проступавшие сквозь мглу ажурными тенями. Мир замер в звенящей тишине: даже внук Стрибога не пел свою печальную осеннюю песнь. Хрустальная тишь была созвучна безмолвию Духа Мирославы, которая так же тихо, как и туман, прошла по двору Свагобора, и её никто не заметил. Послушница неслышно зашла в трапезную и, собрав с деревянных накрытых для завтрака столов хлеб и налив в бурдюк воды, вернулась на улицу и покинула Свагобор.

Мирославу никто не видел, как не видели люди и туман, что ещё летом окутал города и сёла холодом, руша серебряную Песнь.

Глава 27

Заворожёнными тропами

Сизый орёл летел сквозь золотое сияние: могучие крылья птицы рассекали свет, что от их взмахов обращался пламенем. Огонь опускался на землю испепеляющей смертью: там, где пролетал орёл, горели степи и леса, полыхала Тайга, и стена ревущего пламени неумолимо надвигалась на города и сёла.

Йолк горел; Волынька полыхала, как и Половодское княжество. Светозар видел, как огонь забрал жизнь его отца Тихона, погубил мать и брата. Видел, как гибли в пламени лешие – не стало даже Дрефа. Миро сгорел дотла, и песни крылатых вил умолкли навеки. Дух пронзила невыносимая боль, когда весь Свет обернулся огнём. Слёзы встали у горла комом.

– Лес выбрал тебя потому, что ты можешь привести к свету нас всех, Светозар. Ты должен исполнить веление Леса, – шелестел огонь, и в его всполохах Светозар различил печальный лик русалки. – Спаси меня, и ты спасёшь всех.

Огонь обернулся тьмой: Светозар больше не мог видеть то, как погибают его родные и близкие. Если для того, чтобы их спасти, надобно пойти против них, пойти против Слова Дрефа, пойти против Света за Тьмой, значит, так тому и быть.

– Следуй за серебряным Дроздом и дальше, – решившись, ответил Светозар. – Сегодня я покидаю Йолк, будь незримой тенью моего Проводника.

Наваждение прошло, и пламя вновь ревело. Орёл вновь летел сквозь золотое сияние, пока не стал им и не превратил всю землю в неистовый пожар. Пламя вздымалось ввысь, застилало мир, и Светозар, ослеплённый светом, открыл глаза.