Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

– Не могут, – с прежним спокойствием ответил Дитрих. – Я лично взорвал радиорубку и электрогенератор, лишив их связи и электричества.

– А телефон? Они могут позвонить по телефону.

– Послушайте, штандартенфюрер, – не выдержал Дитрих. – Вам что, заняться нечем? Вы рулите, или как там это у вас называется? – вот и рулите себе на здоровье! Я вам сказал: за нами никто не полетит, значит, так оно и будет. Лучше наденьте это.

В узком промежутке между мной и Марикой появилось что-то мохнатое. Я скосил глаза в ту сторону. Дитрих держал в руках кожаную куртку с подкладкой из овечьей шерсти.

– Возьми управление, – попросил я Марику и, не дожидаясь, пока она положит ладони на штурвал второго пилота, выбрался в проход, чуть не запнувшись об угол железного короба с рычагами. Тело била мелкая дрожь. Я взял куртку коченеющими от холода руками и только с третьей попытки попал в рукава.

Дитрих показал на меня пальцем и похлопал себя по плечам. Я понял, на что он намекает. У самого возникла такая же мысль за мгновение до его пантомимы. С десяток энергичных взмахов руками и сильных ударов кулаками по груди и плечам разогнали кровь. Я почувствовал, как тело наливается теплом, и мечтательно произнес, сгибая и разгибая ноющие от острой колющей боли пальцы:

– Еще бы рукавицы надеть.

– Айн момент! – Дитрих жестом заправского фокусника вытащил откуда-то из-за спины летные краги и сложенный в несколько раз длинный шерстяной шарф.

У меня от удивления чуть глаза на лоб не полезли.

– Ты где это взял, Дитрих? – спросил я, надевая перчатки.

– В хвостовом отсеке. Прошу вас, фройляйн, – немец бросил еще один комплект краг на колени Марике.

Та благодарно кивнула. Дождалась, когда я закончу мастерить из шарфа тюрбан на голову – находиться в продуваемой всеми ветрами кабине без шапки удовольствие не из приятных, – и только после того, как я сел за штурвал, спрятала озябшие ладошки в густом мехе перчаток. Красивые руки Марики сразу превратились в огромные лапищи. Дитрих нахлобучил ей на голову найденный вместе с курткой и крагами летный шлем. Марика сдвинула круглые очки со лба на глаза и превратилась в самое очаровательное существо на свете.

Сзади раздался тихий щелчок, а потом там что-то зашипело.

– Это вам, штандартенфюрер. – Дитрих протянул мне запечатанную жестяную банку с оседлавшим свастику немецким орлом и готической надписью Fleischkonserve[8] на бумажной этикетке.

Стремительная чехарда последних событий заставила забыть о чувстве голода, но, стоило увидеть банку тушенки, как в животе заурчало, а рот наполнился вязкой слюной.

– Отдай ей, – попросил я, перехватив голодный взгляд девушки. Марика признательно улыбнулась, и от этой улыбки так тепло и легко стало на душе, что я даже есть расхотел.

– Да там этих банок на всех хватит, – махнул рукой Дитрих в сторону салона.

– Вот пусть Марика и поест первой, а я пока самолет поведу.

Дитрих пожал плечами, подцепил ногтем консервный ключ и, проделав его кончиком отверстие в крышке, потянул металлическое кольцо на себя.

– Ух ты, горячая! – удивленно воскликнула Марика. Она сняла рукавицы, когда немец распечатывал банку, и теперь держала ее обеими руками с выражением неподдельного восторга и удивления на чумазом личике.

– Фюрер заботится о своих солдатах, – пафосно заявил Дитрих, протягивая девушке складную алюминиевую ложку-вилку.

Марика взяла столовый прибор в руки и принялась с аппетитом уплетать за обе щеки тушенку с кашей из саморазогревающейся банки.