Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

Из-за высокой кассы с круглыми кнопками и ручкой на боку выглянуло грушеподобное лицо хозяина с розовой лысиной и полоской редких волос на висках. Щеточка рыжих усов шевельнулась, оголяя в широкой улыбке прокуренные зубы.

– Что будет угодно господину офицеру и его даме?

– Две чашечки кофе и пирожные на ваш выбор, – высокомерно ответил я, помогая Марике снять пальто. Чуть позже я скинул с себя шинель и фуражку, повесил на вешалку возле двери.

– Сию минуту! – поклонился хозяин и попятился к входу в служебное помещение. Нитяные шторы зазвенели трубочками из цветного стекла, когда толстяк раздвинул их круглым задом и скрылся за прозрачным занавесом.

Мы направились к свободному столику возле окна с ажурной решеткой из витых прутьев. Скатерть из белого льна, серо-зеленые квадраты полотняных салфеток, напротив каждого стула, и плетенная из лозы вазочка с букетом из искусственных подснежников по центру стола манили ощущением покоя и уюта.

Я помог Марике сесть, сам устроился на стуле с выгнутой спинкой и высокими ножками, скользнул орлиным взором по стенам из красного кирпича с вензелями завода-изготовителя, мозаичному полу и редким в этот час посетителям.

Кроме нас, в кафе было еще три человека: дама в синем атласном платье с квадратными плечами, а с ней двое мальчиков лет пяти, судя по одинаковой одежде – близнецы. Дама с детьми, похоже, отмечала их день рождения: малыши за обе щеки уплетали торт с шоколадными машинками и фигурками зверей.

Ждать пришлось недолго. Хрустальный звон занавесок оповестил о появлении в зале хозяина кафе. Толстяк выплыл из-за прилавка с серебряным подносом в руках, составил на стол две чашечки с темной бурдой – судя по запаху суррогатом из цикория, – две тарелочки: одна с «башенкой безе для прекрасной дамы», другая с «кремовым пирожным для господина штандартенфюрера», поклонился и, шаркая кривыми ножками, попятился к кассе.

Мило беседуя, мы провели в кафе полчаса, затем побродили по улочкам, любуясь красотами старинных зданий. Я вполголоса читал ей стихи русских классиков поэзии, она декламировала строфы польских мастеров рифмованного слога. Заглянули к старому фотографу за отпечатанным снимком, на котором статный офицер застыл рядом с присевшей на краешек кресла красивой дамой, и вернулись в горы.

Я попрощался с Марикой возле пещеры и покатил в Берлин, где сразу заглянул в лабораторию. Там давно уже все было отремонтировано и готово к испытаниям новой партии монстров.

За столом, где Валленштайн записывал результаты экспериментов, теперь сидел его ассистент и что-то читал. Услышав хлопок двери, он поднял голову, увидел меня и с радостным возгласом поспешил навстречу.

– Рад видеть вас, господин барон! Как ваше здоровье? Видно, вы сильно тогда ушиблись, раз так долго не появлялись в лаборатории.

Я стянул с рук перчатки, зажал в кулаке, быстрым шагом прошел мимо ассистента, не реагируя на его почтительный полупоклон. Сел на жесткий стул, мельком глянул на обложку книги. Фридрих читал «Mein Kampf»[3], видимо, готовился к вступлению в ряды НСДАП.

– Лаборатория закрывается. Фюреру не нужны универсальная вакцина и газ, его интересуют полчища вервольфов Кригера.

Ассистент от растерянности открыл рот и захлопал глазами. Я несколько раз шлепнул перчатками по раскрытой ладони, потом бросил их на стол и кивнул на стул у шкафа с медицинскими склянками.

Мейнер схватил стул, подтащил к столу, сел. Я побарабанил пальцами по обложке книги, обвел ногтем тисненое название. Посмотрел ассистенту в глаза и медленно, будто взвешивая каждое слово, заговорил:

– Меня не было так долго, Фридрих, потому что я ездил в Бергхоф, а потом побывал с экскурсией на фабрике Кригера. Фюрер очень недоволен недавним побегом оборотня и тем, что зверь натворил, но он обрадовался, узнав, чего стоило уничтожение одной особи. Он потребовал наладить массовое производство вервольфов и назначил куратором проекта Шпеера.