Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

Я вспомнил первую встречу с оберфюрером и разговор после стычки с подвыпившими франтами. Тогда он с ненавистью высказался о богатых прожигателях жизни. Несомненно, с его точки зрения, Валленштайн тоже относился к этой категории: титул, деньги, положение в обществе, Гитлер не обделяет вниманием, если не сказать больше.

По сравнению со Шпеером Валленштайн просто счастливчик, баловень фортуны! Оберфюрер происходил почти из низов: мать прачка, отец слесарь на ремонтно-механическом заводе. Типичный представитель пролетариата, человек, который сделал себя сам.

Как он должен относиться к тому, кто в силу рождения и путем удачной женитьбы получил больше возможностей и обошел его в борьбе за благосклонность фюрера? Правильно! Ненавидеть и страстно желать мести.

Ну ладно, мотив оберфюрера ясен как белый день: деньги, власть и все такое. А что Сванхильда? Какой прок ей выступать против мужа? Может, она решила, что он женился на ней из-за денег? Так большинство великосветских браков на этом основаны.

Измена? Тоже не вариант. Валленштайн был помешан на работе и все время пропадал в лаборатории. Стоп! А почему я думаю об измене в этом ключе? А если это барон рогоносец, а третий в треугольнике – Шпеер?

Тогда все логично! Эти двое объединились, чтобы испортить жизнь Валленштайну, а теперь и мне. Сванхильда крадет главный ингредиент в производстве оборотней и громит лабораторию. Шпеер уничтожает документацию. Бедняга барон не справляется с заданием фюрера, отправляется в застенки папаши Мюллера, и – вуаля! – счастливые любовники падают друг другу в объятия.

Я врезал руками по рулю. Этот вариант событий не входил в мои планы. Не потому, что мне жалко Валленштайна, он та еще сволочь и должен получить по заслугам. Просто я хотел уничтожить артефакт, а вместе с ним и всю наработанную на фабрике вакцину, а эта су… мымра все испортила. Где мне теперь его искать?

Размышления неожиданным образом прервались в городке на границе Тюрингии и Баварии. Я остановился у перекрестка, со всех сторон зажатого фахверковыми домами. Выкрашенные в коричневый цвет перекрещенные балки каркаса отчетливо выделялись на фоне белых стен. Высокие крыши с мансардными окнами придавали зданиям игрушечный вид.

Эсэсман в зимнем камуфляже и белой каске стоял ко мне спиной. В поднятой руке трепетал на ветру красный флажок. Справа от солдата в коляске мотоцикла мерз пулеметчик. Он сидел, вцепившись в рукоятку МГ-42, и вертел головой по сторонам, провожая взглядом грохочущую гусеницами по брусчатке колонну тяжелых танков. Прямоугольный корпус, шахматное расположение катков, плоская, чуть скошенная вперед башня и длинный ствол пушки без труда выдавали в них хищников войны. «Тигры» своим ходом добирались с завода до ближайшей железнодорожной станции.

Столпившиеся на тротуарах зеваки радостно кричали торчащим из люков танкистам, мужчины махали шляпами, мальчишки провожали колонну восторженными взглядами и что-то оживленно обсуждали, тыча пальцем в бронированные махины. Женщины и девушки посылали воздушные поцелуи, одни вытирали слезы умиления, другие – те, что помоложе, – с веселым визгом подскакивали на месте, игриво помахивая ручкой.

Ревя мощным мотором, последний танк скрылся за углом высокого дома с остроконечной крышей. Эсэсман скрутил флажок, сунул за пояс, похлопал руками в трехпалых рукавицах.

Схватив мотоцикл за «рога», топнул по рычагу. Труба глушителя с треском выплюнула сизые кольца. Мотоциклист покрутил рукоятку газа, добавляя трескучего грохота и дыма, оседлал железного коня. «Цундап» взревел мотором, выплюнув белую струю из глушителя, и помчался догонять колонну, царапая шипами колес брусчатку.

Я дождался, когда мотоцикл скроется за поворотом, включил передачу и, под ровный шум двигателя, вернулся к прежним думам.