Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Изыскатели брали образцы почвы и проводили анализ. Роботы ловили все, что только бегало, ползало и шевелилось. Все, что подходило под категорию биологических объектов, тщательно изучалось под микроскопом или с помощью рентгеновского аппарата. Объекты фотографировали, препарировали; анализировали и проводили через реактивные тесты. Всю растительность заносили в каталог, делили на виды и классы. Для анализа почвенных отложений бурили шурфы. Прогоняли через приборы речную воду; для выяснения уровня залегания грунтовых вод копали колодцы.

И это все вроде бы между делом, в ожидании того, как джеты привезут информацию, позволяющую определить зоны, достойные серьезного изучения.

Как только поступал очередной предварительный отчет, немедленно начиналась серьезная работа. Геологи и планетологи брали пробы из недр планеты и запускали метеозонды. Ботаники собирали гербарий. Каждый выполнял работу, к которой его готовили. Отчеты с полей стекались на базу и становились кирпичиками, из которых предстояло выстроить систему представлений о планете.

Работа, работа, много работы. День за днем. Все это время база оставалась кусочком Земли – надежный кров, защита от угроз окружающего мира.

Декер сидел на стуле, ощущая, как под навесом становится свежее. Ветерок играл волосами, ворошил бумаги на столе, шелестел разложенной картой. Здесь неплохо. Впрочем, ненадолго, скоро все изменится. Почти всегда меняется.

Когда-нибудь, думал Декер, я найду планету-сказку, планету-эдем: с ровным прекрасным климатом, с пищей, растущей прямо под ногами, с умными и дружелюбными аборигенами. И там останусь. Просто откажусь подниматься на корабль. И проживу отпущенные мне дни в очаровательном уголке этой мерзкой галактики – загибающейся от голода, потерявшей рассудок от жестокости и одиночества, такого одиночества, о котором и помыслить нельзя.

Он вынырнул из своих размышлений и увидел, что у входа в павильон топчется Джексон.

– Что еще? – спросил Декер с внезапным ожесточением. – Почему вы…

– Притащили местного, сэр, – выдохнул Джексон. – Одного из тех, кого заметили Уолдрон и Диксон.

Местный был гуманоидом – однако далеко не человеком.

Как и рассказывали Уолдрон с Диксоном, он напоминал детский рисунок: проволочный человечек, «палка-палка-огуречик». Черный, как пиковый туз, голый, с похожей на тыкву головой. И с этой тыквы на Декера смотрели глаза: ярко, ясно, разумно.

Встретив их взгляд, Декер почувствовал напряжение. Он обернулся: вокруг столпились все его люди. Они смотрели и ждали, точно так же напряженные.

Декер медленно потянулся рукой к одному из двух комплектов ментографа. Пальцы замерли: на мгновение он испытал смутное нежелание надевать гарнитуру. Контакт или попытка контакта с чуждым разумом – это жутко, это противоречит всему опыту, который накопило человечество. Сосет под ложечкой. Не по себе. Страшно.

Он медленно поднял наушники, подогнал себе по размеру – и показал местному на второй комплект.

Глаза Чужого некоторое время разглядывали Декера. Ни звука, ни движения.

Отвага, подумал Декер. Чистая, беспримесная отвага. Стоять здесь, в изменившемся за одну ночь знакомом мире, стоять недвижно и прямо, в окружении существ, которые, должно быть, кажутся порождением кошмаров.

Гуманоид шевельнулся, сделал шаг к столу, протянул руку и взял гарнитуру. Немного неуклюже закрепил на голове. И все это ни на секунду не отводя от Декера взгляда настороженных, внимательных глаз.

Декер заставил себя успокоиться. Нельзя пугать аборигенов; наоборот, их нужно убаюкать, рассеять тревогу, передать ощущение дружелюбия. Один неверный жест, одна грубая мысль – и они отпрянут как от резкого удара.

А этот абориген и вовсе умен, с ним надо поосторожнее. Он понял, что нужно надеть гарнитуру, и ему хватило выдержки, чтобы это сделать.