Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Стивенс обожал свои цветы. Он выращивал их из особых семян, возился с ними, не хуже, чем с детьми. Для человека, который души не чает в растениях, их гибель, конечно, может стать серьезным потрясением.

– Вы их чем-то опрыскивали? – спросил я.

– Только самым слабым раствором, они ведь нежные.

Я рассмотрел погибшие цветы поближе, но ни на одном не нашел ожогов от излишне концентрированной смеси.

Затем я осмотрел ямки. Сперва я заметил всего две или три, но потом обнаружил, что ими усеяны все грядки – небольшие выемки около дюйма в диаметре, как будто кто-то истыкал землю черенком от лопаты. Я опустился на колени и только тогда разглядел, что книзу ямки сужаются, будто воронки – такие остаются, если выдернуть из земли сорняк с длинным корнем.

– Вы что, сорняки недавно пололи?

– Таких огромных у меня в саду не бывает. Сами знаете, Джо, я забочусь о растениях – ращу, поливаю, опрыскиваю. Немножко удобрений никогда не повредит.

– Обычный компост лучше всяких удобрений.

– Ничего подобного, эксперименты доказали…

Этот спор мы вели каждый год. Я слушал Стивенса вполуха, а сам наклонился и поднял с клумбы комок земли. Мертвой земли. Это сразу же чувствовалось. Сухая почва крошилась в руках. Я вдавил ногу в клумбу – в глубине тоже сухо.

– Давно вы поливали?

– Вчера вечером.

– А когда вы обнаружили, что цветы погибли?

– Утром. Накануне все было в порядке… – Стивенс часто заморгал.

Я попросил у него банку и насыпал в нее земли.

– Отошлю образец в лабораторию.

У изгороди перед моим домом отчаянно лаяла свора собак. Похоже, они зажали в углу кошку. Я припарковался, схватил черенок от старой тяпки и отправился на выручку.

Завидев меня, собаки разбежались. Как ни странно, никакой кошки поблизости не было. Отчего тогда так лаяли собаки? Я поискал вокруг. И нашел.

Растение лежало в самом углу, вжавшись в ограду, словно в попытке защититься.

Я наклонился и поднял его – какой-то сорняк около пяти футов в длину с причудливыми корнями. Всего их было восемь, каждый около дюйма в диаметре, они сужались книзу где-то до четверти дюйма. Корни, по четыре с каждой стороны, не переплетались, каждый слегка закруглялся к концу.

Внизу стебель был размером с человеческий кулак. От стебля отходили четыре ветки, три из них покрытые плотными мясистыми листьями, четвертая была голой. Сверху у сорняка росло несколько то ли соцветий, то ли семенных коробочек, самое большое размером со старомодную кофейную кружку.

Я присел на корточки, и чем дольше я рассматривал растение, тем сильней становилось мое замешательство. Я ведь консультант по сельскому хозяйству, так что кое-что смыслю в ботанике, но раньше я не видел ничего подобного.

Я отнес растение в сарай за гаражом, где хранил свои инструменты, и оставил его там, намереваясь вернуться после ужина.

Я вошел в дом и приготовил ужин – поджарил стейк, нарезал в миску салата.

Многие соседи удивляются, почему я живу в старом фермерском доме. Все просто: я сроднился с ним, тем более что переезд сулил лишь повышение налогов. В последние годы перед смертью мама сильно болела, так что я привык сам убирать и готовить, особой трудности это не составляло.

Помыв посуду, я прочел все, что было интересного в вечерней газете, затем отыскал старый учебник по ботанике – вдруг он поможет мне определить, что за растение я обнаружил. Я ничего не нашел и, перед тем как улечься в кровать, взял фонарик и наведался в сарай, чтобы еще раз осмотреть растение, вдруг память меня подводит.

Распахнув дверь, я направил луч фонарика на место, где оставил растение. Его там не оказалось.

Из угла раздался шорох. Я посветил туда.

Растение заползло в угол и пыталось теперь распрямить стебель, как человек, который старается подняться, опершись на стену сарая.

У меня отвисла челюсть. Охваченный ужасом, я метнулся за топором.