Город (сборник) - Клиффорд Саймак

Я лежал без сна, теряясь в догадках. Как растение выяснило, что я не в восторге от того, что пес расхищает мой мусор? Должно быть, увидело – если так можно сказать, – как я гнал его со двора.

Во мне крепло приятное чувство, что мы с пришельцем наконец достигли взаимопонимания. Я безмятежно уснул.

Настало воскресенье. Я принялся за починку теплицы, чтобы заточить туда растение.

Оно тем временем отыскало самый солнечный участок и расположилось в земле со всем комфортом, притворяясь огромным раскидистым сорняком, который я поленился выдернуть.

Ко мне в сад забрел сосед вроде как посоветоваться, но он так мялся, что я заподозрил, что у него на уме нечто другое.

Наконец он собрался с духом.

– Представляешь, Дженни клянется, что видела, как у тебя по двору бегало огромное растение. А сынок нажаловался, что оно якобы за ним гонялось. – Он смущенно хихикнул. – Дети чего только не придумают!

– Это точно! – подтвердил я.

Сосед еще немного постоял рядом, дал мне несколько ценных советов и наконец убрался восвояси.

Плохо дело. Если растение и впрямь решило гоняться за детьми, проблем не оберешься.

Я весь день чинил теплицу. Работы было невпроворот, и к вечеру я выбился из сил. Отужинав, вышел на заднее крыльцо и уселся на ступени полюбоваться на звезды. Вокруг царили тишина и покой.

Я просидел так минут пятнадцать, и вдруг услышал шелест. Я обернулся. Из сада, перебирая корнями, на меня надвигалось растение.

Оно вроде как приютилось рядом. И мы с ним глядели на звезды. То есть я-то, понятно, глядел. А вот способны ли видеть растения? Если нет, наверное, у них есть какие-то чувства, которые заменяют им зрение. В общем, мы сидели вдвоем на крылечке.

Чуть погодя растение протянуло ко мне ветку и опустило на плечо листок-ладонь. Я чуть напрягся, но прикосновение было мягким. Я решил, что, если хочу с ним поладить, то отодвигаться не стоит.

Постепенно, так что сперва я даже не заметил, я почувствовал, как меня охватило теплое чувство, как будто растение благодарило меня. Я повернулся, но оно по-прежнему сидело не шелохнувшись, только «ладонь» лежала у меня плече.

И все же каким-то неведомым способом оно дало мне понять, что благодарно за то, что я его спас.

То есть не говоря ни слова, понимаете? Оно не могло говорить, разве что шелестело листвой. А общаться мы могли пусть не с помощью слов, а чувств – сильных, глубоких и искренних.

Я даже смутился от такой горячей, бесконечной благодарности.

– Все нормально, дружище, – сказал я. – Ты бы сделал для меня то же самое.

Похоже, растение догадалось, что я принял его благодарность, потому что взамен на меня снизошло чувство глубокого покоя.

Растение поднялось и засеменило прочь.

Я окликнул его:

– Эй, Папоротник, постой минутку.

Кажется, оно поняло, о чем я прошу, и вернулось. Я взял его за ветку и повел по периметру двора. Если между нами установилась связь, надо не просто наслаждаться чувством благодарности и глубокого покоя, а попробовать объясниться. Так что я провел растение по двору, про себя повторяя: нельзя выходить за его пределы. Я взмок от усилий, но растение вроде бы догадалось, чего я от него хочу. Затем я представил, как растение гонится за соседским ребенком, и мысленно погрозил ему пальцем. Мой новый друг кивнул. Затем я попытался объяснить, что не стоит выходить во двор днем, его могут увидеть. То ли мысль была сложной, то ли я устал… В общем, когда растение наконец выразило согласие, мы оба вымотались до предела.