Четыре жизни Хелен Ламберт - Констанс Сэйерс (2020)

Когда я наблюдала за движениями Роджера, мне казалось, что я переживаю реконструкцию сцены в Парижской опере. Если бы Роджер отпустил бороду и надел смокинг, то выглядел бы точно как Огюст Маршан в 1898 году. Они с Люком никогда не встречались в этой жизни, и тем не менее Люк готов был по первому зову и в любой момент бежать, прихватив меня с собой. На протяжении многих лет я замечала каждый озадаченный взгляд Роджера, и я знала его достаточно, чтобы понимать, насколько Саре трудно считывать его эмоции этой ночью. И, судя по ее поведению, ее это крайне беспокоило.

Дневной свет над особняком угасал, и на смену ему пришли уличные фонари и свечи. К счастью, я слышала далекие звуки курантов, зовущих гостей к столу.

Мы с Люком, извинившись, отошли в сторону.

– Неужели он так ничего и не понял?

Во взгляде Люка читалось недоумение.

– Я вот смотрю на него и не понимаю, как можно быть таким идиотом.

– А я смотрю на нее и тоже задаюсь этим вопросом.

Его замечание вызвало у меня улыбку.

– Нет, ну серьезно. Она бы еще кардиган нацепила, – фыркнул он, перехватывая мой бокал.

Люк обладал уникальной способностью меня успокоить, будь то рука на пояснице или идеально подходящий саркастический комментарий, призванный внести легкомыслие в столь неловкую ситуацию. Мы шли бок о бок мимо толпы гостей, пожимая руки женам конгрессменов, ведущим новостей, рестораторам и владельцам картинных галерей.

За длинным столом нас посадили рядом с директором Вашингтонской оперы и его женой. Роджер и Сара находились в другом конце комнаты. Ужин начался с рукколы и панцанеллы из летних овощей, за которыми последовали бараньи отбивные и ризотто, а на десерт – шоколадный тирамису. Вино лилось рекой.

Как выяснилось, Люк прекрасно разбирался в опере, что не могло не изумлять. Его познания касательно опер Моцарта, концертов Баха, художников эпохи Возрождения, вин Мадейры, Луи Армстронга и города Осло в Норвегии (где выросла жена оперного директора) были практически безграничными.

– Осло? – невозмутимо спросила я.

– Сказочный город. Удобный аэропорт.

– Осло? – Я снова склонила голову.

Люк одарил меня лукавым взглядом.

Тем не менее Люк Варнер оказался именно тем компаньоном, который был мне нужен. К концу вечера он получил три новых приглашения на ужин и несколько потенциальных должностей в совете директоров. Я обнаружила, что смотрю на него с тем же увлечением, что и остальные. Я даже о Роджере позабыла и вспомнила о них с Сарой только тогда, когда они извинились за ранний уход. Взглянув на Роджера, я поняла, что это был не его выбор.

После ужина мы с Люком обошли дом с его бесконечными коридорами и окнами, украшенными декоративными карнизами с шелковыми портьерами. Ковры и итальянская плитка под ногами сами по себе являлись произведениями искусства. Люк провел меня по темному коридору в библиотеку, где были собраны книги лучших писателей Италии. В комнате стояли два длинных дивана бисквитного цвета и рояль из красного дерева.

Он выдвинул банкетку из-под рояля:

– Присаживайся.

– Ты умеешь играть? – изумилась я, подойдя ближе.

– Я? Нет. Ты умеешь.

Мне оставалось только рассмеяться.

– Тебе еще не надоело?

Варнер кашлянул и помолчал немного.

– Мне никогда не надоест.

– Сыграй мне что-нибудь.

Он взглянул на меня, повернулся к клавишам. Спустя миг я услышала диссонирующие звуки, в которых с трудом угадывался «Собачий вальс».

– Мило.

Варнер остановился.

– Теперь ты.

– Я не уверена, что нам можно здесь находиться.

– Перестань менять тему. Просто попытайся.

– Я не умею играть.

– У твоей матери не было денег на пианино, хотя ты хотела играть, как твоя лучшая подруга. И тогда в одиннадцать лет тебе купили флейту.