Враг моего сердца - Елена Счастная (2018)

А потому пришлось до вечера засесть в общине вместе с Леденом и воеводами: велеборским и остёрским. И первый раз как будто они были единым целым, людьми, которым делить нечего — только защищать осталось. Нашли они согласие и решение того, как поступить лучше.

А уже на другой день грянул Лельник, к которому женщины и девушки готовились всю последнюю седмицу, сбивались кучками, шепчась о том, какого парня хотят в этот день к себе привлечь, заканчивали спешно вышивку новых рубах, которыми красоваться будут в хороводах. До ночи шумели бабы в поварне, раскрашивая писанки, которыми будут одаривать родичей и друзей — да и просто встреченных на гулянии людей. Вот и Чаян, проснувшись, обнаружил у себя на столе в горнице небольшую плетёную корзинку с ярко раскрашенными яйцами. Чья-то заботливая и умелая рука украсила их птичками и знаками засеянного поля. Чаян, натянув рубаху, взял одно и повертел перед глазами, рассматривая и гадая, кто же так о нём позаботился. Вошёл отрок Радай с ушатом прохладной воды.

— Ты принёс? — бросил Чаян, едва на него взглянув.

Парень кивнул, громыхнув посудиной о лавку.

— Княгиня тебе передала. Хотела разбудить, да я сказал, что лёг ты вчера совсем поздно — и она не стала беспокоить.

Конечно, кто же ещё мог. Не Елица же, в самом-то деле. В груди обжигающим вихрем пронеслось разочарование: не слишком-то он верил в то, что княженка вдруг решит писанками его одарить. Она и в сторону его смотрит через раз. Но отчего-то всё равно хотелось, чтобы этот подарок от неё был.

В гриднице нынче было особенно шумно: собирались парни на гуляния, что разразятся нынче на недалёком от Велеборска холме средь светлого, как будто нарочно для празднеств выросшего березняка. Предвкушали они встречи с хорошенькими девицами, а то и мечтали половить их у реки да на тенистых лесных тропинках — а там и на поцелуй уговорить можно. Гомонили страшно, говорили наперебой и хохотали так, что в голове звенело, словно по горшку изнутри ложкой бьют. Чаян отлынивать тоже не собирался, хоть среди всех девушек и женщин, что сегодня, словно яркие грибы-лисички, рассыпятся среди берёз, волновала и влекла только одна. Та, которая на гулянии и появится лишь потому, что весь Лельник дома просидеть — едва не позор. А уж ухаживания принять — того и вовсе случиться не может.

Леден тоже принарядился по случаю. И, думается, понятно было каждому, почему он вообще на праздник собрался: не зря его Вышемила ласково на что-то уговаривала пару дней назад. Брат о том ничего Чаяну не рассказывал: да они о девицах вообще редко когда говорили. Не любил он душу раскрывать перед ним, хоть и кровь одна. Всё обиду забыть не мог, пусть и случилась та беда, что навсегда пустила между ними прохладный ручеёк отчуждения, давным-давно. Когда были они ещё отроками, едва скинувшими детские бесштанные рубахи и сменившими их на порты да косоворотки, как у старших. Да и, чего таить, Чаян сам себя до сих пор винил порой за то, что по его вине Леден таким и стал. Из-за его трусости и робости, которая проявилась тогда так не вовремя. И если бы не решила Морана пощадить Ледена, то и погиб бы он подо льдом, куда провалился на рыбалке. А Чаян не смог его вытащить — ещё и сбежал, напугавшись до спёртого дыхания. Брата так и не нашли в тот день. А после он сам вернулся в детинец таким вот: словно изморозью побитым, в обледеневшей одежде, под которой даже от холода не дрожал, и с таким же отстранённым взглядом. Отец и пускать его на порог не хотел: подумали все, что навь он теперь. Но позвали волхвов — и те сказали, что живой. И неживой одновременно, словно часть его всё ж умерла тогда, осталась где-то в стылой воде реки.