На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

День вернулся, как Федька и обещал, когда мы от Порфирьевска отъехали. Снова начало светлеть, если, конечно, мутный, пасмурный осенний день можно вообще как-то сопрягать со словом «свет» в одном предложении, ну и всякие попытки порвать нас в клочья прекратились. Ехали себе и ехали по не такой уж даже разбитой дороге. Место, где ее размыло, опять преодолели аккуратненько, при этом «шнауцер» немного напугал меня, вроде как собираясь застрять, после чего я решил, что и правильно, на фиг он мне такой нужен, — городу отдам. Полный привод мне нужен, а не этот загадочный. Только и радости в нем, что покатый капот, с которого всякая тварь соскальзывает.

К сумеркам выбрались на дорогу к Углегорску, и я даже настолько расслабился, что сожрал бутерброд с сыром — в брюхе уже свирель играла напропалую. Затем увидел нечто интересное и даже удивившее: по дороге катил «ГАЗ-67», в котором сидели три мужика в брезентовых штормовках и с мосинскими винтовками, а на прицепе лежала туша огромного кабана-секача, с одного боку сильно подмоченная кровью. Охотники. Не, ей-богу охотники, тут можно не только от темных тварей убегать, но и на кабанов охотиться. Мне после нашей поездки то каким-то невероятным чудом казалось.

Машины, не сговариваясь, собрались в колонну. Все правильно — по всему видно, что не засада: у этих добыча, нас всего двое и авто на прицепе, так что бояться друг друга незачем, а ехать дальше безопасней.

Потом и город показался, его разгромленные и мрачные окраины, оплывающие грязью и плесенью под непрерывным дождем. В одном из переулков увидели опорный пункт из машин Горсвета — коллеги. Полоса отчуждения — и КПП, как почти что финиш, как граница безопасности.

Дрогнули ворота шлюза, запуская всю нашу колонну целиком. Из сухости и теплоты бетонного укрепления вышел наряд, закутанный в плащ-палатки. Командовал уже другой сержант — не тот, что с утра досматривал: караул сменился.

Посмотрели по журналам, когда выезжали, отметили, что обратно вернулись. Потом все возле «тазика» сгрудились, при этом один из бойцов — смуглый мужик лет тридцати — рассказывал остальным:

— Плавать — половина дела, она по грязи лучше «газона» и «виллиса» чешет, атас шарабан. И бензина всего ни хрена жрет, там же моторчик от «жука», да еще старого.

Пока наряд заглядывал в кузова и ящики, я спросил у Федьки:

— Куда гоним все хозяйство?

— Амфибию свою хоть сразу себе забирай, если с ней проблем не будет, а «шнауцер»… а на Крупе пока поставим — и в Администрацию зайдем, в отдел матснабжения. Может, сразу и продадим.

— Прямо так сразу? — удивился я.

— Не, бабки позже, их на счет зачислят и расчетки выдадут, но по-любому на ответственное сразу возьмут: вещь-то ценная.

— Не обсчитают?

— Не, не водится за ними, тем более что там на приемке пацан один, Ромка, он… ну ты понял.

— Ага, понял, — кивнул я. — Волшебное слово «откат» здесь тоже пустило корни?

— А где оно не пустило? — вздохнул притворно-сокрушенно Федька. — Люди как люди кругом, все жить хотят.

— Сколько дадут-то?

— Да… тысяч десять, как я думаю. Косарь возьмет… сам понимаешь, остальное дербаним. Как?

— Вполне… — с уважением к сумме кивнул я, поскольку уже начал понемногу ориентироваться в местных ценах.

Досмотр закончился, в журнал опять вписали нас, равно не забыв отметить, что прибавилось два транспортных средства, после чего пропустили.

Настроение уже поднималось от спокойного к праздничному — я только сейчас, проехав последние ворота, осознал окончательно, что наша сумасшедшая вылазка закончилась полным успехом. Мы целы, мы действительно притащили машины, одна из которых, «шнауцер», еще и на ходу, я и сам теперь при машине, мне светит неслабая премия, приближающаяся к моему годовому заработку, и… и вообще, мне можно строить личную жизнь. Именно этот факт и превращал радость в настоящую эйфорию.