Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

— Не желаете ли погулять в саду, генерал? — перебила я. — Мне надо подышать свежим воздухом.

Оказавшись в саду, я поняла, что вот-вот упаду в обморок, и стала обмахиваться веером.

— Так гораздо лучше, — сказала я, опускаясь на каменную скамью. — Благодарю вас.

Мимо прошли двое, мужчина и женщина. Дама, узнав Бонапарта, презрительно отвернулась. Наполеон отломил ветку и стал обрывать на ней листья.

— Французы странно относятся к своим героям.

— Вы считаете свои действия безупречными, генерал?

— Я военный, а не политик. Я выполняю приказы.

— Но, вероятно, слишком хорошо и слишком быстро.

— Надо было преподать урок роялистам.

Я поднялась со скамьи, щеки у меня горели.

— Не знаю обычаев Корсики, генерал, но французы, как правило, не стреляют ядрами по согражданам.

И, дрожа, вернулась в гостиную.

Мы находились в комнате для игр, когда приехал Баррас.

— Поздравляю вас с победой, — сказала Минерва, опуская на стол свои карты.

Раскрасневшийся Баррас плюхнулся на диван.

— Как говорят солдаты, когда бутылка откупорена, надо пить. За их задницы! — сказал он, поднимая стакан. — В виде исключения.

И сделал долгий, жадный глоток. Я отвернулась.

— Будь прокляты ваши слезы! — Он швырнул бокал в камин. Раздался резкий, музыкальный звон.

26 октября

Объявлены результаты выборов. В соответствии с новой конституцией страной будут править пять директоров. Баррас — один из них.

— Королю голову отрубили, а на его место посадили пятерых, — ворчит Ланнуа. — А ваш друг Баррас — худший из этой шайки.

— Цыц, Ланнуа!

Вторник, 3 ноября

Сегодня в Люксембургском дворце пять директоров собрались на совещание. Днем директор Баррас устроил нам с Терезой экскурсию. Во дворце идет ремонт. Недавнее использование здания в качестве тюрьмы сейчас слишком заметно. Я вспомнила, как навещала здесь Александра. Как отличается цель моего нынешнего посещения от прежних! Вся мебель — несколько кухонных стульев и один шаткий стол. И холодно, поэтому Баррас послал лакея за дровами.

Пять директоров переедут во дворец на следующей неделе, у каждого будут свои комнаты. Стены тех, что предназначены для Барраса, уже обивают шелком. В саду стоят его кроличьи садки, в конюшне — его английские чистокровные.

— Что такое король без дворца? — сказал он, обозревая свои невзрачные владения.

— Что за дворец без придворных дам? — воодушевилась Тереза, взяв нас с Баррасом под руки.

4 декабря 1795 года, Фонтенбло

Дорогая Роза, спасибо за письмо. Как чудесно, что дети успевают в школе. Мне не хватает Гортензии по выходным. Должна признать, что воскресный урок с конфирмацией, проводимый мадам Кампан, — вероятно, единственная уважительная причина.

Судя по рассказам, твой новый дом — просто прелесть. Я поражена: у тебя уже овощи со своего огорода! Твоя мама гордилась бы тобой. Прочла твой отчет о том, как вы наводили красоту корове, обе смеялись. Если бы не прискорбное состояние моего здоровья и не надобность ухаживать за маркизом, я бы приняла твое приглашение и приехала навестить.

Ты, несомненно, слышала о том, что Фэнни судится с какой-то женщиной, утверждающей, что является дочерью Фэнни. Какой скандал! Не знаю, как Фэнни удается оставаться такой жизнерадостной — особенно теперь, когда Мари выходит замуж за мулата. Не смею сказать об этом маркизу, эта новость его убьет.

Знаю, как ты занята, дорогая, но все равно мы хотим тебя видеть. Помни, что я говорила тебе о необходимости тщательно выбирать себе знакомых.

Любящая тебя тетушка Дезире

Среда, 9 декабря

Езжу в Люксембургский дворец каждый день, подаю прошения от имени друзей и друзей знакомых — эмигрантов, которые большей частью желают вернуться во Францию.