Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

— Ну, во-первых, даже слепой увидит, что семейство Бонапарта желает вашей смерти. Однако из опасения быть пойманными с запятнанными кровью руками они, полагаю, удовольствуются всего лишь тем, что постараются запятнать ваше имя. Кстати, в последнее время в их стане часто мелькала некая милая девушка… ваша бывшая горничная. — Он сделал маленький глоток апельсиновой воды. — Есть одно мудрое правило: никогда не открывайте свои секреты людям, которым вы платите. Слуги, одаренные излишним доверием, так много узнают, что это позволяет им получать побочный доход, продавая свои знания в чужие руки. А стремление иметь доход — такая мощная сила, что ей невозможно противостоять. Полагаю, вам следует обратить внимание именно на эту молодую особу.

Лизетт видели с семейством Бонапарта? Я быстро встала и отвернулась к окну, щеки у меня пылали.

— Нет, уверяю вас, мсье Фуше: гражданка Компуа всегда была вполне лояльна ко мне.

Фуше расстегнул грязную куртку, под которой оказался щеголеватый жилет с серебристой отделкой.

— Гражданка, вы замечательно держите удар. Я всегда восхищался этим вашим качеством.

Пасхальное воскресенье, 8 апреля

— Не спится? — спросила Мими, обнаружив меня в нижней гостиной. Я лежала на диване, глядя на угли в камине.

— Сколько времени? — поинтересовалась я.

— Два.

Я вздохнула. Засну ли когда-нибудь?

— Я волнуюсь, Мими.

— Знаю.

Я улыбнулась: Мими знала все.

— Хочешь поговорить?

— Пока нет, — сказала я, вставая.

— Всегда помни, что мы за тобой присматриваем, — напомнила она. — Твоя мама и я.

Стоя на лестничной площадке, я повернулась к ней:

— Спасибо.

10 апреля

Бонапарт вне себя. Так много надо сделать, но все осложняется необходимостью добывать деньги на экспедицию. Куда она направится, должно оставаться в секрете (чтобы реальная информация не дошла до англичан). Поэтому каждый вечер мы принимаем у себя предполагаемых спонсоров: вчера был банкир Перрего, сегодня Колло — владелец военного завода. В те вечера, когда нет визитеров, я езжу в салон Барраса в Люксембургском дворце, где мы неизменно говорим о том, что теперь все называют «Крестовым походом Бонапарта».

11 апреля

К нам зачастили члены Академии: инженеры, химики, зоологи, картографы, археологи. Бонапарт решил взять с собой сто ученых. Чтобы уговорить их, ему потребуется красноречие, ибо, куда направляется экспедиция, остается тайной.[103]

12 апреля

— Довольно! — Бонапарт швырнул шляпу на ковер и стал стаскивать с себя сапоги. — Слыхали эти охи и ахи вокруг того, что Луи слишком слаб здоровьем, чтобы принять участие в экспедиции? — Бонапарт с шипением выпустил изо рта воздух. — Я только что выяснил истинную причину.

— Луи поедет в Бареж лечиться. — Со времени нашего возвращения из Италии младший брат Бонапарта часто бывал нездоров. — Не так ли?

— Это всего лишь предлог, — стукнул кулаком по столу Бонапарт. Я едва успела поддержать уже готовые упасть часы. — Нет, все дело — а что бы вы думали! — в том, что он влюблен.

Я взяла Мопса себе на колени и погладила его шелковистую шерстку.

— В Эмили.

— В мою Эмили? — удивилась я.

— Дочь эмигранта! — дергая скулой, процедил Бонапарт. — Ее родители разведены, и мать замужем за мулатом. — Он дернул за шнурок звонка для вызова слуг. Вошла, завязывая передник, Мими. — Позовите сюда Луи.

— Что вы намерены сказать ему, Бонапарт?

— Чтобы укладывал вещи для отправки в Египет. — Бонапарт сердито уставился в камин, где тлели угли. — И что он ее больше не увидит. Что она обручена.

— Но, Бонапарт…

— И вот-вот выйдет замуж.

— Замуж? — Я видела Эмили несколько дней назад, и она мне об этом ничего не говорила. — За кого же?

— Это уж вы сами решайте. — Он подошел к двери. — Луи!

Я услышала, как Бонапарт затопал по лестнице.

13 апреля