Игры века - Люси Пьерра-Пажо (2017)

Подмастерье делал всё возможное, чтобы не показать, как боится. Страх всё равно сжимал внутренности, подступал к горлу так, что Натанаэль начинал задыхаться. Он знал, что должен держать себя в руках и выглядеть совершенно уверенным.

– Мне тоже нужны гарантии, – ответил он. – Мадемуазель приказала мне доказать преданность нашему делу. Я хочу, чтобы она убедилась в этом. Говорить о книге буду только с ней. В противном случае можете меня убить и самостоятельно продолжить поиски. Удачи в расшифровке!

Сильвестр заколебался. Наконец он усмехнулся и ответил:

– Ну, раз ты так хочешь!.. Мадемуазель скоро приедет в Лариспем. Мы с тобой свяжемся. Советую к ее приезду перевести книгу. Иначе… Пойдем, я кое-что тебе покажу!

Сильвестр подтолкнул Натанаэля к аэростату, с которого недавно Фиори комментировал состязания.

– Залезай!

Натанаэль послушался. Сильвестр нажал на рычаг, приводя в действие четыре пропеллера. Корзина стала медленно подниматься в ночное небо. Скоро они достигли максимальной высоты. Аэростат завис над городом, искрящимся тысячами огней. Особенно ярко сверкали башня Верна, купол библиотеки и аэровокзал Парижской Богоматери.

– Смотри как следует, Натанаэль! – прошептал Сильвестр, крепко держа юношу за воротник. – Вот кое-что из того, что мы можем сделать.

Он вынул из кармана пистолет с широким и коротким дулом и выстрелил в воздух. В небе взорвалась красная ракета. По всей видимости, это был сигнал. Натанаэль услышал взрыв и увидел, как сразу в нескольких частях города вспыхнуло пламя пожара. Повисла тишина. Казалось, сердце Лариспема замерло. В следующую секунду город взревел от ужаса.

Глава 12

Замок во Франции

Месть – это блюдо, которое подают холодным.

Французская пословица

Графиня Веритэ сидела на мягком бархатном диване и представляла, будто играет на пианино. Где-то неподалеку звучала легкая очаровательная мелодия. Веритэ воображала, как ее пальцы касаются клавиш, а ноты порхают над клавиатурой. Еще немного, и она услышит собственный голос: «Прюданс, я правда хорошо играю?» И старшая сестра, как и много лет назад, ответит: «Веритэ, нам нельзя так долго играть. Нас могут услышать». Пианино было спрятано в сарае в глубине сада. Веритэ и Прюданс играли тайком. Дядя запретил им прикасаться к инструменту. «Мы не имеем права хранить эту вещь дома, – говорил он. – Если люди узнают, что мы оставили пианино, то могут подумать, что у нас есть и другие, более ценные вещи. И тогда…»

Обычно дядя прерывался на полуслове. Но было ясно, что «тогда» случится что-то страшное. Прюданс охватывала тревога. Она помнила, что случилось, когда люди узнали тайну. А Веритэ всё забыла: она была слишком мала.

В дверь постучали. С сожалением вздохнув, графиня открыла глаза. Образ Прюданс вернулся на свое законное место в шкатулке ее памяти. Правая рука, которой она только что в воображении перебирала клавиши, вновь стала бесполезной частью тела. Силой мысли она приказала человеку, которого пометила, прекратить играть.

– Войдите!

Слуга объявил, что с визитом пожаловал Эжен Алье.

– Пусть подождет!

Веритэ расправила складки атласного пеньюара и обратилась к человеку, который только что играл:

– Альсид! Помогите мне подготовиться к приему!

Учитель с трудом поднялся с табурета. Грязные волосы обрамляли исхудавшее, мертвенно-бледное лицо. Глаза смотрели в никуда. Теперь это была лишь тень Альсида.

На запястье у него висел тяжелый браслет, напоминающий водяные часы. Из маленького отверстия на кожу учителя капля за каплей вытекала лиловая кровь. Это примитивное устройство работало безотказно. Веритэ достаточно было одной мысли, чтобы Альсид в точности выполнял ее указания. Поистине идеальный слуга!