Человек из дома напротив - Елена Михалкова (2019)

– Короче: мне пора. Я бы на вашем месте проверил, как там Шубин. Семь часов от человека ни звука!

Честно говоря, я думал точно так же. Если игра не идет по нашим правилам, нужно выходить из игры.

Артем нехорошо оскалился:

– Вместе пришли, вместе и уйдем.

– Это ты девке своей будешь втирать в ночном клубе!

– Клим дело говорит, – вмешался Эмиль.

Во время этой перепалки Лобан переводил взгляд с одного на другого, словно пес, не знающий, кого из хозяев слушаться. Все кричали шепотом, и это добавляло происходящему абсурда. Мы напоминали актеров на сцене, обязанных отыграть свои роли так, чтобы не разбудить зрителей.

– Никто никуда не пойдет! – отчеканил Артем. – Пока слепой не начнет орать, чтобы его выпустили. Мы что, просто так все это затеяли? Дыру сверлили, бабло выкидывали пачками – мое бабло, между прочим, не ваше! Нужно будет сидеть здесь до утра, будем сидеть до утра. Но этот говнюк меня не победит!

Клим пожал плечами:

– Вот ты с ним и сражайся.

Он встал и побрел к выходу.

Артем посмотрел на Лобана.

Много позже я осознал смысл молчаливого разговора, уложившегося в несколько секунд, который мне пришлось наблюдать. Борис решал, с кем ему по пути. Этот выбор мог изменить всю его жизнь, если бы только Матусевич, – богатый, умный, а главное, успешный Матусевич – потащил его за собой как паровоз.

Эти мысли промелькнули на лице Бориса. Он без промедления бросился на Клима, повалил его и начал бить.

Мы с Эмилем остолбенели. Лобан, рыча, наносил удар за ударом, Вася закрывался руками и стонал. Пока мы стояли как два столба, мимо нас пронеслась тень. Сенцова впилась Лобану в ухо острыми когтями и так дернула, что я отчетливо расслышал треск, какой бывает, когда рвется толстая ткань.

Ошарашенный Лобан вскочил, прижимая ладонь к уху. По пальцам его струилась кровь.

– Ты его до смерти забьешь, идиот, – прошипела Сенцова.

Лобан покосился на съежившуюся жертву и устремил взгляд на Артема.

Я не видел прежде, чтобы человек так стремительно менялся.

Борю раздуло от гордости. Лицо сияло восторгом, как у дикаря, которому показали сверкающие бусы и пообещали, что весь сундук будет принадлежать ему. Восторженный Лобан, преданный Лобан! Душераздирающее зрелище.

Я испугался, что Артем протянет руку и Борис кинется ее целовать.

Клим отполз к стене.

Повисло молчание. Эмиль взвешивал, к кому примкнуть. Василий всхлипывал и охал, по лицу Сенцовой ничего нельзя было прочесть.

Внезапно меня охватила злость, которой я сам от себя не ожидал.

– До утра собираетесь тут сидеть? – резко спросил я. – Завтра придут рабочие. Сколько еще нужно ждать, чтобы этот, – я кивнул на перегородку, – стал умолять его выпустить? Да он раньше загнется, если уже не загнулся. Может, у него кардиостимулятор отказал!

Я понятия не имел, может ли на ровном месте отказать кардиостимулятор и есть ли он у Шубина, но сейчас было важно не размышлять, не подбирать слова, а тупо наседать на них, пока они еще не окончательно закостенели в новой форме.

– Артем, ты хотел ему неприятностей? Он их получил. Если станем продолжать в том же духе, нагадим сами себе на голову. Нет, я не против, если все так решат. За какое время человек умирает без воды? Мы не знаем, насколько Шубин здоров. Ходит странно…

– Может, это не из-за слепоты, а из-за проблем с почками, – подал голос Эмиль.

Артем долго молчал.

– Слабаки, – с веселой яростью сказал он наконец. – Какую игру загубили! Не умеете доводить дело до конца. Ладно, Борь, открывай. Климушка, помоги ему.

Я бы не поверил в это, если бы не видел собственными глазами, но Василий, услышав обращение «Климушка», встрепенулся и бросился развязывать узел рука об руку с Лобаном.

Мы откатили перегородку.

Не знаю, что я ожидал увидеть, но уж точно ничего хорошего.