Замещающий ребенок - Морис Поро (2016)

Влечение Янна к взаимозаменяемости некоторых персонажей, как и к шизоидным личностям, которое мы можем встретить во всех его произведениях, берет свое начало в ранней детской травме. Он чувствовал себя живым и в то же время мертвым, душа его принадлежала брату и рвалась в их общую могилу: все это указывает на уязвимость его собственной личности, которая усугублялась неизменным присутствием чувства вины, говорит Э. Вольфхайм. Все, что он делал, он делал вместе с умершим братом.

Но это желание вступало в схватку с волей к жизни: теперь у него не было другого пути, кроме как идентифицироваться с Я умершего брата при помощи сублимации в литературном творчестве.

Осуществление такой идентификации с другим «близнецом» возможно лишь через самопожертвование. В трилогии «Река без берегов» мы находим пример, иллюстрирующий эту мысль, которая не давала автору покоя. Главный герой, Густав Аниас Хорн, описывает отношения с умершим Альфредом Тутайном: «Мы были одержимы желанием быть одинаковыми, быть связанными друг с другом — нельзя быть более едиными. Быть "близнецами", быть такими же близкими, как настоящие близнецы, — это была достойная цель. Увы, мы были молоды, слишком молоды для того, чтобы быть готовыми посвятить себя друг другу. В темных и древних глубинах нашего существа, мы, люди, стремимся подвергнуть себя уничтожению, и мы утверждали, что это правильно <…> это и есть самопожертвование».

В то же время в реальной жизни попытки Янна идентифицироваться с близнецом остаются бесплодными. Все, что он может сделать, — жалкая компенсация — это пожертвовать свое имя брату, то есть отказаться от него. Об этом он пишет в дневнике в 1913 году, упоминая первое «ошибочное» имя брата: «И я снова пошел на кладбище, когда сильно загрустил; я спокойно молился и испытывал чувства, которые не в состоянии объяснить. Я понимал, что не здесь место для моего упокоения, потому что здесь лежит другой Ханс Янн. Это мог быть я, потому что на камне было написано лишь "Здесь покоится Ханс Янн". Это мог бы быть я, но это был мой брат. Весь мир меня проклинает, ну, а ты не мог бы меня благословить? У меня нет имени, потому что я — это ты».

Эта последняя фраза очень важна: Ханс Янн не мог существовать как двойник. Человек на коленях около могилы, знающий, что носит то же имя, и в самом деле становится мертвым «ты» своего брата. Янн полагал, что он доказал уникальность своего существования, потому что в своем воображении он способен завершить процесс идентификации с братом, перенося подавленные детские желания в свои произведения.

Неопровержимые подтверждения тому мы находим в прозе и драматургии Янна. Если принять на веру его слова о том, что «все великие произведения, которыми мы можем гордиться, — это реализация мечтаний юности», то следует именно в этом свете рассматривать его прозу. Его главные персонажи охвачены горячим желанием соединиться в смерти и разложении. Есть и еще кое-что, объединяющее их: когда смерть уносит их друга или «брата-близнеца», они заботливо хранят останки, как будто хотят остановить разложение. Этот сюжет встречается в первых произведениях Янна, так поступают Густав Аниас Ханс и Альфред Тутайн — главные герои основных его романов. Навязчивая идея забальзамировать тело может свидетельствовать не только об особом внимании к умершему другу, но также и о заботе о собственном теле.

Такая интерпретация объясняет фиксацию Янна на братских отношениях и желание совместной смерти. Например, герой его романа Густав Аниас Хорн однажды вспоминает, что в детстве выступающий живот беременных женщин напоминал ему могильные камни: «С этого момента я знал уже секрет моего зачатия: я должен стать тем, кем я уже был».

С тех пор Янн жил как заместитель своего брата, но в то же время вместе с ним и с его душой внутри, желая повернуть вспять процесс рождения и смерти.