Замещающий ребенок - Морис Поро (2016)

«Низкую самооценку Джилл, в соответствии с тем, как это проявлялось в переносе, можно было интерпретировать как произрастающую по большей части из амбивалентной идентификации с матерью. Мать была для нее предметом обожания (так как дала ей жизнь), но в то же время вызывала глубокое презрение, потому что не могла ни предотвратить смерть дочери, ни оплакать потерю, ни даже контейнировать свою печаль каким-то иным образом, кроме как произведя на свет копию этого ребенка.

Джилл сказала мне, что, по-видимому, ее мать радовалась дважды: первый раз, когда узнала, что беременна, и потом, когда выяснилось, что новый ребенок, слава Богу, тоже девочка».

Чтобы утешить мать после смерти Анжелы, монашка в больнице сказала ей с ободряющей улыбкой, что «когда дети умирают, они всегда становятся ангелами». Возможно, эти слова блокировали нормальный процесс горевания у женщины, заменившей скорбь новой беременностью.

Со слов Джилл, мать «выглядела как трагический сплав психологической незрелости с невыносимой судьбой mater dolorosa».

Казалось, что в семье Джилл тему умершей сестры обходили молчанием, «тяжелым виноватым молчанием», однако постоянно ощущалось ее незримое присутствие. В анализе Джилл мало говорила о сестре. На шестом году лечения она заметила, что у психоаналитика грустный вид, и в ответ на его очередной вопрос она впервые заметила, «как часто в ее детстве мать бывала печальной, сколько раз у нее было впечатление, что она неприветливая, а все потому, что первая дочь покинула ее, оставив после себя лишь неизбывную скорбь».

Джил рассматривала присутствие этого ангела иногда как защитника (ангел-хранитель), но чаще как преследователя. Во всяком случае, она никогда не могла избавиться от него, потому что с самого зачатия этот ангел был «секретным спутником» ее жизни. Он стал неотъемлемой частью ее существования, неизбежной нитью в ткани ее судьбы.

Вина, смешанная с триумфальным чувством всемогущества, играет здесь главную роль: если бы Анжела не умерла, Джилл не была бы зачата, как будто ее жизнь зависела от смерти сестры. Остается только один шаг, чтобы осознать бессознательное убеждение, что она должна была убить сестру, чтобы появиться на свет».

Джилл получила профессию детской медсестры, а в возрасте около тридцати лет сделала аборт, который повлек за собой серьезные последствия.

А. Саббадини поднимает вопрос о соперничестве между сестрами: «Как могла Джилл соперничать с отсутствующей личностью? Как она могла справиться с призраком, которого снова и снова возводили в ранг ангела? Как она могла сравнивать себя с образцом, который существовал лишь в воображении матери?

Соперничество Джилл с умершей сестрой обострилось примерно через три года после ее рождения в связи с появлением в семье еще одной девочки. Очень рано Джилл было поручено ею заниматься. Ей было невыносимо трудно в эмоциональном плане, так как к небезопасному чувству соперничества с младшей сестрой (и в то же время идентификации с ней, так как она сама была младшей по отношению к Анжеле) примешивались, конечно же, амбивалентность и вина, связанные с умершей».

У Джилл было впечатление, что в семье ей не хватало любви и понимания: того и другого было ограниченное количество, и ей не позволяли получать столько, сколько было необходимо. Теперь мы знаем, что за живой младшей сестрой может маячить призрак умершей старшей сестры, отнимающий у Джилл большую часть материнской любви.

Ее первостепенной задачей стало найти свою идентичность, чувство принадлежности, место в обществе, ощущение, что у нее есть право быть собой, сохранять свои ценности и представать перед людьми такой, какая она есть на самом деле.