На Механическом заводе, который, как прежде и Путиловский, не спешил внедрять трудовой кодекс, произошла масштабная авария. Куда масштабней прежней – только погибших в первые часы оказалось триста сорок два человека, плюс – до тысячи раненых. Одновременно с этим в кварталах, прилегающих к заводу, произошло массовое отравление хлебом. Ну и агитаторы старались уже вторую неделю. Так что народ вскипел. Поднялся. И ведомый инициативной группой отправился к Зимнему дворцу. Более того, учтя опыт мартовского восстания, злоумышленники заранее завезли оружие и раздали его «возмущенной общественности».

Но что-то пошло не так…

Николай Александрович очень болезненно отреагировал на восстание рабочих Путиловского завода. Для него это было чем-то вроде оплеухи. Поэтому он закусил удила и накрутил хвосты и полиции, и Имперской безопасности, и Имперской разведке, и прочим смежным службам. И готовился. Он был уверен – противник после первого провала не остановится. А значит, что? Правильно. Заранее расставлял капканы и ловушки.

О том, что на Механическом заводе началась агитация стало известно уже на следующий день. Императору во всяком случае. И можно было ее пресечь. Но он не спешил. Это ведь были исполнители. Зачастую одержимые всякого рода навязчивыми идеями, а потому не вполне дееспособные в плане высшей нервной деятельности. Что с них взять? Поэтому Механический завод стремительно накрыла сеть наблюдателей и осведомителей.

В ход шло все. Любые средства и методы. В том числе и необычные приемы, такие как формирование сети слежения из уличных мальчишек. Сотрудники Имперской безопасности просто платили детям и подросткам за то, что те отслеживали нужных им людей. Ничего сложного. Просто куда пошел, куда зашел и с кем встречался.

А дальше работали уже более специализированные сотрудники Имперской безопасности и ассоциированные структуры. Например, в формате проверки финансовой деятельности того или иного банка, дабы отследить негласно источники поступления средств. И так далее, и тому подобное.

Кроме того, вокруг Механического завода была создана сеть оперативных квартир, где находились узлы наблюдения и постоянно находились бойцы опергрупп. Чтобы в случае чего не упустить ключевых фигур.

И тут – началось.

Об этом еще на стадии «клубящихся масс» у заводских зданий сообщили императору. Восстание было ожидаемо. Поэтому адъютант и ворвался на завтрак, дабы Николай Александрович не упустил момента. И он – не упустил.

О наличии у восставших оружия удалось узнать загодя, за несколько дней. Поэтому отряды ОМОНа прикрывались не обычными переносными щитами, а специально изготовленным «гуляй-полем». Устойчивые четырехколесные тележки с установленными на них достаточно высокими стальными листами толщиной в двенадцать миллиметров марганцевой стали, специально упрочненной наклепом.

Не запрыгнешь. Не перелезешь. Не растащишь, так как тележки были оснащены специальными зацепами. Получалась сплошная стальная стена, которая начала медленно, но неуклонно накатываться на толпу. Сближаясь с ней лоб в лоб. А следом, характерно попыхивая, двигались самоходные водометы.

При этом, со стороны возможных обходных улиц уже шла блокировка силами конного ОМОНа. Все, как и прежде. Только намного организованнее и жестче.

Толпа начала стрелять в щиты и водометные турели, прикрытые щитками. Но все без толку. Обычное гражданское оружие со свинцовыми пулями было попросту бесполезно против таких толстых плит стали. А вот когда ударили водометы, восставшим защищаться от них было нечем. Тем более, что в этот раз перечного экстракта в воде было намного больше, что добавляло «остроты» моменту.

Тихо. Спокойно. Мерно. ОМОН давил. Оставляя после себя только воющих и орущих от жжения в глазах задержанных, «упакованных» в наручники. Кто-то пытался бежать, но все, даже самые незначительные пути отступления были перекрыты.