Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

Пока мальчишки едят сладости и кидают кубики с точками на каждой грани, я выхожу из дома и набираю номер, который Авессалом дал мне несколько лет назад. Я не знаю, кому он принадлежит, не знаю даже, действует ли он еще. Это экстренная мера на самый крайний случай, для одноразового использования, и я дорого заплатила за него.

Гудки, гудки, потом включается автоответчик. Никакого приветствия, просто гудок.

– Это Джина Ройял, – произношу я. – Авессалом сказал, вы знаете, что нужно сделать. Сделайте это.

Я прерываю звонок, ощущая тошноту и головокружения, словно стою на краю высокого обрыва. Это имя – Джина Ройял – вызывает у меня чувство, как будто я падаю назад, в темноту и глубину времени, которое предпочла бы вычеркнуть из существования. Заставляет меня чувствовать, будто все, чего я добилась за эти годы, было лишь иллюзией, чем-то, что Мэл может отобрать у меня в любой момент, когда захочет.

Утром я звоню в тюрьму, где содержат Мэла, и записываюсь на следующий же день, когда разрешено посещать заключенных.

5

Мне нужно, чтобы кто-то остался с детьми.

Я думаю об этом. Я бьюсь над этой мыслью часами, глядя в пространство и обкусывая до крови внутреннюю поверхность губ. Есть несколько человек, которых я могу попросить, но мало… очень мало. Я могла бы отправить детей самолетом к их бабушке.

Я думаю об этом, но, когда я связываюсь с ней, выясняется, что сейчас она в поездке. Мне нужно принять решение. Я не могу оставить Ланни и Коннора одних – и не могу взять их туда, куда еду.

Это огромный шаг, невероятный шаг для женщины, которая больше никому не доверяет. Я хочу попросить о такой услуге Сэма. Я подвергаю сомнению само это желание, поскольку Мэл научил меня, что я не могу доверять собственному суждению, и последнее, самое последнее, чего я хочу, – это рисковать своими детьми.

Я жалею о том, что у меня так мало знакомых женщин, но те из них, с кем я успела познакомиться в Нортоне или в приозерном поселении, либо неприветливы и держатся отстраненно, либо открыто враждебны к чу жакам.

Я не знаю, что делать, и это вгоняет меня в ступор на долгое время, пока наконец Ланни не усаживается в кресло в моем кабинете, глядя на меня так пристально, что мне приходится заговорить с ней

– В чем дело, солнышко?

– Это я должна спрашивать, мама. Какого черта?

– Не понимаю.

– Понимаешь, – возражает она, глядя на меня еще внимательнее и прищуривая глаза, – я знаю, что эту привычку она переняла от меня. – Ты сидишь здесь и грызешь ногти. Ты почти не спишь. Что не так? Только не говори мне, что я слишком маленькая, чтобы знать. Завязывай с этой фигней.

«Фигня» – это новое для нее словечко, и я невольно усмехаюсь. Я полагаю, что к тому времени, как Ланни исполнится шестнадцать, оно сменится чем-то более грубым, но пока что это просто забавное емкое слово.

– Мне нужно уехать из города, – говорю я ей. – Всего на день. Основную часть времени вы проведете в школе, но… но уехать мне нужно очень рано, а вернусь я очень поздно. Мне нужно, чтобы кто-то побыл здесь с вами. – Я делаю глубокий вдох. – Кого бы ты предложила?

Ланни моргает – вероятно, потому, что не может вспомнить, когда я в последний раз спрашивала ее об этом. Да и не вспомнит, потому что для меня это совершенно необычный вопрос.

– Куда ты едешь?

– Неважно. Не отходи от темы, пожалуйста.

– Ясно, ты собираешься повидаться с папой?

Мне больно слышать, как она говорит это, с нотками надежды в голосе – как будто Мэл по-прежнему ее добрый папа. Меня передергивает, и я знаю, что она замечает это.

– Нет, – лгу я самым своим ровным и невыразительным тоном. – Просто по делам.

– Угу. – Я не знаю, поверила ли мне моя дочь. – Ладно. Ну… я полагаю, Сэм вполне подойдет. Я имею в виду, он все равно постоянно здесь, чинит что-нибудь… Они с Коннором все еще заняты верандой, ну, ты в курсе.